Валерий Ковалев - Золото мертвецов

Несколько секунд Огнев пристально всматривался в него, затем, проглотив вставший в горле ком, опустился в одно из кресел.

Зея присела рядом и, прижимая к себе сынишку, рассказала, что после встречи с Огневым в лагере Алексей отправился по делам в лесхоз. Когда через сутки муж не вернулся, она попытался связаться с ним. Но мобильный телефон Алексея был выключен. Позвонила директору лесхоза, тот ответил, что Шмакова у них не было.

— Тогда я позвонила его секретарше, в офис, и та сообщила, что Алексей арестован в связи с возбужденным против него уголовным делом.

— Лешка наркоман?! И кто же это все нарыл? — вскинулся Огнев.

— Городское УВД. Его начальник, Князев, старый недруг Алексея. С нашим адвокатом тут же поехали в СИЗО, а там, там… сказали, муж умер. Несчастный случай — упал с нар и разбил о бетонный пол голову. Тело выдали на следующий день, и друзья помогли с похоронами.

Юрий молчал и прятал глаза. Судя по всему, Лешку с чьей-то подачи убрала милиция.

— А что ты знаешь о Князеве? — спросил он Зею, когда та немного успокоилась.

— Многие знают, что это бизнесмен в погонах. На жену оформлено несколько фирм, дочь учится в Оксфорде, имеет связи в столице. К тому же является близким другом городского мэра. Поговаривают, что в ближайшее время Князева прочат на генеральскую должность.

— Все ясно. — Огнев твердо знал, что не уедет отсюда, пока не отомстит за друга. Шмаков являлся одним из немногих, кому он в последние годы доверял.

— Юра, все готово, — появилась из кухни Зея. — Иди мой руки, будем ужинать.

— А малыш?

— Димку я покормила и уложила спать, ему утром в садик.

Затем они помянули Лешку, Огнев потыкал вилкой в тарелку с бифштексом и отодвинул в сторону.

— Как ты оказался в городе? — нарушила тягостное молчание Зея. — Леша говорил, что встречался с тобой…

— Все правильно, был там, а теперь благодаря Алексею на свободе, и меня, возможно, ищут.

— Я тебя спрячу, — вскинула пушистые ресницы Зея, — у егеря в соседнем районе. Он наш надежный друг.

— Хорошо, я там решу, как расквитаться за Лешу.

— А вот этого не надо, — побледнела женщина, — они и тебя убьют. А теперь ложись спать, я тебе постелила в соседней комнате.

На следующий день Огнев был в доме егеря, на лесном кордоне, в часе езды от Петрозаводска. Туда утром на джипе, его отвезла Зея. Перед этим заехали на кладбище, где молча постояли у заваленной цветами могилы.

Егерь жил один, в просторном рубленом доме на опушке синего бора, встретил их радушно и сразу понравился Огневу. Это был средних лет худощавый мужчина с военной выправкой и отрытым взглядом.

Гостя Зея представила как сослуживца мужа, приехавшего на похороны из Санкт-Петербурга и желавшего провести несколько дней на природе.

— Ну что ж, милости просим, я Виктор Лебедев, — протянул хозяин руку. — А вас как величать?

— Юрий, — протянул Огнев свою. — И предлагаю сразу на «ты», без сантиментов.

— Идет, — кивнул Виктор.

Затем они проводили Зею, обещавшую наведаться в выходные, и Виктор затопил баню, добротную, как и дом, с мойкой, парилкой и пышущей жаром каменкой.

Когда они мылись, Огнев обратил внимание на глубокий шрам у хозяина на спине.

— Память о Чечне, — перехватив взгляд, усмехнулся Виктор, нахлестывая жилистое тело березовым веником.

— Ты был там?

— В первую чеченскую командовал ротой, в Грозном меня и ранило. После госпиталя списали вчистую, и вернулся в Петрозаводск, к родителям. Пытался устроиться на работу, да куда там. Вот так, перебиваясь случайными заработками, и сидел на шее у стариков несколько месяцев, пока однажды не встретил Алексея Петровича.

— А ты разве знал его?

— Он в Чечне обслуживал наш полк, там и познакомились. Рассказал я Петровичу, что и как, он меня сюда и пристроил. Зарплата, правда, небольшая, но на жизнь хватает. Ну, ты давай домывайся, а я пока стол накрою, помянем майора.

Когда Огнев вернулся в дом, в горнице, на столе, истекал паром отварной картофель в чугунке, в глиняной плошке белела квашеная капуста, а рядом на тарелке лежало тонко нарезанное сало. Здесь же имелся ржаной каравай, нарезанный крупными ломтями.

Одобрительно оглядев распаренного гостя, Лебедев достал из старого буфета стеклянную бутыль и два граненых стакана.

— Милости прошу к столу, — сделал приглашающий жест, после чего наполнил их доверху. — Ну, Петрович, земля тебе пухом, — глухо произнес.