Говард Хайнс - Слепая ярость

Встав с кровати, Ник подошел к телефону и набрал номер точного времени. Десять минут одиннадцатого. А на смену заступать в полночь. Что ж, самое время позавтракать. Нормальные люди сейчас уже ужинать кончают — но что поделать, раз такой график работы. Ник давно отказался от дневных смен: ему ведь все равно, день на дворе либо ночь, безразлично, в какое время суток спать. Конечно, совсем без солнышка нельзя, — но погреться на нем можно и с утра, после возвращения с работы.

Зевая и потягиваясь, Ник отправился на кухню. Там привычными, автоматическими движениями наполнил чайник и включил его в сеть. Затем прошел в большую комнату и приступил к зарядке — от этого обычая он старался никогда не отступаться, как бы скверно ни было на душе. Немногочисленная мебель была расставлена вдоль стен — может быть, не слишком взыскательный интерьер на посторонний взгляд, но для слепого в самый раз: к чему лишний раз обо что-нибудь спотыкаться? И места для интенсивной зарядки достаточно: Ник делал ее по экзотической методике; которой научился во Вьетнаме, — упражнения имитировали движения различных животных, от удава до гориллы, и давали хорошую нагрузку на все группы мускулов. Слепота слепотой, но превращаться в вялую безвольную тряпку никак нельзя. Стоит дать себе поблажку — и не заметишь, как станешь полным ничтожеством. Меньше всего Нику хотелось чувствовать себя инвалидом — и он сопротивлялся этому как мог.

Окончив зарядку, Ник стоял под душем и со смешанными чувствами ощупывал свое мускулистое крепкое тело. Интересно, как смотрят на него женщины на улице? Скорее всего, безразлично. Или, в лучшем случае, с состраданием. Вряд ли фигура в темных очках, аккуратно нащупывающая тростью дорогу, может вызвать в них нечто вроде влечения. Кому нужен слепец? И откуда им знать, на что он способен… Ладно, лучше уж не думать об этом вовсе. Когда возникают тяжелые мысли, есть два верных выхода из положения: поспать или поесть. Как правило, помогает.

Намазывая тосты малиновым джемом, Ник невольно вновь вспомнил свой сон. Да, не дай Бог кому-нибудь пережить такую ночь, — ночь, которая никогда не сменится рассветом, никогда…

Ник бросил в чашку три ложки крепкого растворимого кофе — вот это настоящий напиток, не какой-нибудь брандахлыст. Надо бы еще не забыть прихватить с собой на работу термос с кофе — под утро начинает клонить в сон, приходится себя подбадривать. Ник наклонил чайник над чашкой — нужное количество кипятка он безошибочно определял по звуку льющейся воды. Великое дело — практика. А то ведь поначалу приходилось палец в чашку окунать — в качестве дозиметра, чтобы луж на столе не наделать. Мать, пока жива была, постоянно порывалась ему помогать, но Ник был непреклонен, взяв себе за правило все делать самостоятельно. А если что-то никак не удается — что ж, стало быть, можно без этого и обойтись. Не так-то много человеку надо, если разобраться.

Оттого-то Ник и не нуждался в опеке — только раз в неделю приходила женщина для основательной уборки в доме. А в остальном Ник и сам прекрасно управлялся. Не было проблем с готовкой благодаря кухонному комбайну, микроволновой печи и прочим удобным штукам. Сам ходил за покупками — в супермаркете всегда найдется какая-нибудь добрая душа, готовая помочь. Можно жить — и порой Ник даже ловил себя на странном ощущении: будто бы никогда он и не был зрячим, будто бы вся жизнь так и прошла во тьме… Такая уж человек ушлая тварь — к любой ситуации приспособиться ухитряется, как бы его судьба ни лупила по морде.

А самым тяжелым периодом слепоты были, конечно, первые месяцы. Тем более что совпали они с другим нелегким испытанием — с пленом…

…Ослепший, ободранный в кровь, измученный и растерянный, он долго плутал тогда по джунглям. Фрэнк не отзывался, и в смятенном мозгу Ника постепенно сформулировалась одна более или менее внятная мысль: нужно выбираться к своим. Он совершенно потерял ориентировку в пространстве — и решил положиться на слух: следует идти в направлении перестрелки с таким расчетом, чтобы выйти туда, где торопливо тявкают родные М-16.

Ник остановился и прислушался. Сосредоточиться было трудно, потому что сердце грохотало в груди, будто взбесившийся отбойный молоток, а мозг, казалось, склепан из листов кровельного железа, на которые водопадом валятся крупные булыжники. Все же ему удалось определить направление — и он шатко зашагал вперед, выставив руки. Главное — не торопиться: не ровен час — напорешься на острый сук или сломаешь ногу в подвернувшейся яме, тогда уже спасения не видать.