Говард Хайнс - Слепая ярость

Все, ракеты отстреляны. Ник взялся за винтовку. С позиции Фрэнка уже шла беспрерывная отрывистая стрельба. Вовсю парень старается… Ник поудобней приладил приклад к плечу и открыл огонь.

«Интересно, метко я стреляю или нет?» — думал он, меняя магазин. Как-то не было случая убедиться в этом воочию. Вот и сейчас: выпускает пулю за пулей в сторону далеких вспышек, а какой от этого толк — поди знай. Надо будет дома в тир зайти, провериться. Вот смеху-то будет, когда ветеран вьетнамской войны будет мазать раз за разом… Впрочем, скорее всего, долго еще не захочется смотреть на любое оружие. Ладно, в пацифисты подаваться покуда рано — огонь!

Внезапно в стороне, ярдах в десяти, грохнул взрыв. Над головой прожужжали осколки, срезав пару веток. Что такое — мина? Нет, та разрывается совсем с другим звуком, а это — типичная противопехотная граната. Откуда ей тут взяться? Ведь до позиции противника более полумили… Шарахнули из гранатомета, — но кто же будет из такого оружия пулять не по бронетехнике, а по стрелкам? Хотя кто знает, что может взбрести в голову этим желтопузикам…

Ник перезарядил очередной магазин, и вновь его М-16 отрывисто задергалась в руках. Но тут автоматные очереди, отрывисто простучавшие откуда-то из-за спины, заставили его вжаться в землю. Что за дьявол: интенсивная стрельба шла примерно с того направления, откуда пришли они с Фрэнком… Неужели окружены? Понял ли это Фрэнк?

Пули жужжали вокруг, как шмели, сухо ударяя в стволы деревьев. Ник перекатился на живот и принялся лихорадочно соображать, что же делать дальше. Им в тыл зашли вьетконговцы, это очевидно. И они совсем близко. Надо выбираться отсюда — и как можно быстрее. Доползти до Фрэнка, и вместе — к своим. Только так. Тем более почти все магазины уже расстреляны, только два осталось.

Ник слегка приподнялся на коленях, чтобы определить направление движения, — и тут ослепительная вспышка ударила ему в глаза, словно неожиданно вспыхнувшее солнце. Его отбросило назад, сорвав каску, — и только тут Ник услышал оглушительный звук взрыва, который будто бы расколол его голову изнутри.

Но где же винтовка — Ник зашарил руками вокруг — стремительные огненные зигзаги перед глазами — нужно к Фрэнку — вот только винтовка запропастилась куда-то — они стреляют — ни черта не видно — скорее, надо скорее — ужасно жжет глаза — проклятая винтовка — скорее — глаза, глаза, глаза…

Как в забытьи, Ник вскочил на ноги и рванулся вперед, заплетаясь ногами в густой влажной траве, — скорее, только скорее. Что-то больно ударило его в грудь — и Ник почувствовал, что обнимает твердый древесный ствол. Почувствовал — но не увидел. В глазах его стояло все то же беспорядочное искрящееся мельтешение, — а кругом была сплошная ночь, без единого просвета.

Паническая мысль пронзила его сознание: «Я ослеп».

— Фрэнк! Помоги мне, Фрэнк! — истошно закричал он, разрывая легкие. — Фрэнк!

Окружающий мир зазиял пустотами: вот дерево, а вот провал, вот еще дерево, которое едва удалось зацепить кончиками пальцев, а дальше снова пустота, теперь колючий куст, а за ним опять — ничего…

— Фрэнк! Фрэнк!..

Боже мой, как жжет глаза! Куда идти в кромешной этой тьме? Ты — только крошечный комочек плоти посреди черноты безжалостного мироздания, беспомощное дитя человеческое, не имеющее сил обрести путь истинный, ничтожная песчинка, поднятая злым ветром…

Слезы бессилия орошали лицо Ника Паркера, когда он, спотыкаясь, падая и снова вставая, незряче продирался сквозь враждебные джунгли, продолжая осипшим голосом отчаянно выкликать в пространство:

— Фрэнк! Помоги же мне! Фрэнк!..

Ник Паркер резко поднялся на постели, и постепенно до него стало доходить, что тьма вокруг скрывает не ночные вьетнамские джунгли, а его собственную спальню, знакомую на ощупь до мелочей. Опять этот проклятый сон, никак не отпускает… Неужели всю жизнь он так и будет приходить по ночам, будя мучительные воспоминания?

Он чувствовал себя обессиленным и совершенно разбитым — как и всякий раз после заклятого своего кошмара. И в голову лезла одна и та же мысль, не дающая покоя вот уже столько лет: почему же Фрэнк Дэвероу не пришел тогда на помощь? Может быть, его товарищ был ранен или, хуже того, убит? Но почему-то Нику не верилось в это. Можно было бы навести справки после возвращения из плена, — но в ту пору было совсем не до того, а после уж и не хотелось ворошить прошлое. Но все эти годы в ушах Ника стоял собственный отчаянный крик: «Фрэнк! Помоги!»