Игорь Никулин - Золотой капкан

— Что вы делаете? — вскочил Протасов, но Никодим тут же его остудил властным:

— Не лезь!

А колдовка секла порезы вкруговую; сняв корчажку с печи, прилепила на кровоточащие ранки. Проверила на прочность. Глиняная «банка» плотно держалась на коже.

Ольга застонала, попробовала перевернуться на спину, но сильные руки не отпускали, на коже появлялись новые надрезы и поверх них водружались новые корчажки…

Закончив работу, Агафья вытерла выступивший пот, накрыла девку дохой и устало отсела на лавку.

— Фу-у…

Однако долго отдыхать не стала, извлекла из узелка пузырек с зеленоватой жидкостью и подошла к кашлявшему мужику, попросила Варвару:

— Дай мне ложку.

Получив, наполнила ее жидкостью, и по комнате поплыл запах хвойного настоя.

Оттянув нижнюю челюсть, Агафья влила в щель между зубами настойку, зажала ему нос, заставила проглотить.

По худому лицу прошла судорога, глаза под веками задергались.

— Настояно на кедровых шишках, — пояснила Агафья и отдала бутылек хозяйке. — Верное средство. Будешь давать каждый день. И сало топленое, но обязательно нутряное. Смешаешь с молоком напополам и спаивай трижды. Бог даст, оклемается.

— А она? — спросил Протасов, успокаивающе поглаживая жену по волосам. — Что с ней?

— С ей нормально, — ответила Агафья. — Вот сниму коржачки, и температура к заутренней сползет. Ежели нет, завтрева повторим.

Собрав с девкиной спины «банки» в узел, Агафья удалилась. Протасов, боясь прикоснуться к почерневшей, приставшей к ранкам коросте, и сделать Ольге больно, накрыл жену дохой и прислушался к дыханию.

Дыхание ее выровнялось. Ольга спала.

— Выйду на воздух, — сказал он Никодиму.

Придерживаясь в темных сенях за стену, он ступил на крыльцо, где на ступенях, думая каждый о своем, сидели Иван и Вадим, и потеснил их.

— Даже не верится, что все кончилось, — первым нарушил царящее молчание.

Вадим вздохнул, посмотрел на обложенное тучами небо, где мерцали далекие зарницы.

— Домой хочу… Знали бы, как все это осточертело…

Хлопнула дверь, на крыльце появился хозяин, задумчиво почесал бороду, глядя на чернеющую в огороде постройку.

— А что, мужики, не попариться нам? — предложил он.

— Было бы неплохо, — отозвался Иван. — Если что, давай поможем: воды там или с дровами.

— Давно все заготовлено, — отмахнулся Никодим. — Надо только затопить.

В бане было тесно, не повернуться. Расставшись в предбаннике с одеждой, изнывая от исходившего от камней жара, они расположились на полке, и Никодим, зачерпнув ковшом воды, плескал на каменку.

К потолку с шипением взметнулся белый клуб пара и расползся, закапал горячими каплями. Дышать стало нечем, и Протасов, и Вадим, не имея привычки, захватывали ртами воздух.

Никодим засмеялся, сходил в предбанник, запустив освежающе-прохладный воздух и принес деревянные шайки и березовые веники.

Завалившись на полок, протянул Ивану веник.

— Давай, дружище, поддай еще жару!

Иван поддал от души, и Протасов вслед за Вадимом пулей вылетели из парилки в огород на вечернюю прохладу.

Из трубы в низкое небо вился дымок, роем летели искры.

— Невмоготу, — поддакнул Протасов. — По уму, надо бы надеть вязаную шапочку да рукавицы. С непривычки хватит перегрев, будут потом, как Никандрыча, отхаживать.

— Им-то что, привычные.

Но после бани на воздухе показалось довольно свежо, и они вернулись в огнедышащую баню.

Туманом висел обжигающий пар, с потолка свисали крупные капли.

Никодим стелился по полке, краснел большим телом и покряхтывал под хлесткими ударами веника.

А веник уже облысел, растерял листву. Листья налипли на красную спину хозяина, валялись на полу.

— Поддай еще, Ваня, — просил Никодим, и Иван тянулся за ковшом.

— Кончайте издеваться! — только и успел возмутиться Протасов и сбежал за дверь, успев опередить взметнувшийся султан пара…

…Они мылись позже, когда сильный жар спал, и хозяин с Иваном дожидались их в предбаннике, уже одевшись, чтобы не простыть.

— Никогда не любил парилок, — оправдывался Вадим, натираясь обмылком непонятного происхождения. — То ли дело ванная, регулируемая вода. Надо тебе горячее — пожалуйста. Надо — холоднее. Благодать…

— Угу, — мычал в ответ Протасов, окатываясь чистой водой.

Как рожденные заново, они вернулись в дом — стол был накрыт. В центре красовался румяной корочкой свежеиспеченный каравай. В миске, задрав к потолку обрубленные культи, лежала вареная курица. По соседству возвышалась гора картошки. Стояла крынка с молоком…