Николай Иовлев - Поединок

То, что мы собираемся вычистить, — даже не индивидуальные сейфы, а нечто еще более доступное: депозитные ячейки. Накануне Диспетчер втолковывал мне разницу между этими предметами. Для последних, по его словам, не только у нас, но и во всем мире существуют менее жесткие стандарты и требования по безопасности, нежели для первых. Эти ячейки в самом своем принципе рассчитаны на хорошо охраняемые помещения, в которые злоумышленник с фомкой проникнуть не может изначально. То есть в конструкции этих ячеек предусмотрена лишь защита против нечистоплотности работников самого банка, которые, попав в депозитарий по долгу службы, захотели бы переложить кое-что из чьей-то ячейки в свой карман. Но при схватке с фомкой ячейки любых фирм-производителей оказываются бессильными. Диспетчер, по его словам, изучал в свое время этот вопрос — и выяснил, что, например, по стандартам американского сертификационного центра UL ячейка должна «держаться» при попытке вскрыть ее с помощью механического инструмента не менее пяти минут, германские стандарты безопасности не дают ни секунды дополнительно. При этом, надо полагать, ни те, ни другие стандарты не учитывают такой эффективный механический инструмент, как отечественная фомка.

Четырьмя фомками мы обрабатываем депозитарий два с лишним часа, сгребая содержимое ячеек, по обыкновению, в скромные полиэтиленовые пакеты. Бабок здесь как грязи. Нам с Диспетчером тырить драгоценности и деньги — преимущественно доллары — смысла нет: по прибытии в зиндан, если, конечно, до этого сегодня дойдет, нас все равно обыщут до трусов. А вот братки, вероятно, распихали по карманам не одну «котлету» зелени. Документы и прочие ценные бумаги мы не берем: и хлопотно, и много их, да и опасно — через них потом и раскрутят.

Света с подругами дежурят возле тел отключенных секьюрити — с тем чтобы в случае появления признаков жизни втереть внутривенно раствор того же клофелина. Втроем как-нибудь должны справиться.

Веко мое дергается, как заведенная механическая игрушка.

Несмотря на то что денег и ценностей из банковского депозитария мы выгребли куда больше установленной Удавом контрольной цифры, просачковать хотя бы месяц он не позволил. Так и передал через мордоворотов: план — закон, выполнение — долг, перевыполнение — честь.

Шутник он, этот Удав. Глянуть бы на него разок, чтобы хоть знать, за какую рожу на верную гибель каждый раз отправляешься. А впрочем — не все ли равно… К тому же нам опять деваться ну просто некуда: от затарки на трешку тонн баксов, оторванных Удавом от сердца, и на этот раз остались лишь жалкие крохи, которых хватит от силы на три дня.

Получается, что мы — хотя справедливее будет отдать заслуженные лавры Диспетчеру, и все же я неизменно при нем, и этим все сказано, значит, все-таки мы, — так вот, мы добываем деньги не только и даже не столько для Удава, сколько для себя. Да, выходит — так, именно так. Конечно, если бы не Удав, добычи нам хватило бы на гораздо более продолжительное время, и скорее всего — мы уже не раз думали об этом — на гору деньжищ, просочившихся у нас сквозь пальцы, мы первым делом соскочили бы с наркоты. Мало ли способов. Подсесть, допустим, на героин, а потом постепенно вытеснить его метадоновой диетой. Найти первоклассного нарколога… С другой же стороны — кабы не прессинг Удава, мы нипочем не впутывались бы в подобные блудняки и, следовательно, в глаза не видели бы подобных деньжищ. Впрочем, опять я обобщаю. Диспетчер-то, наверное, имел копейку немалую…

А у Диспетчера на этот счет имеется своя философия. Как-то раз он сказал мне примерно следующее:

— В этой жизни можно быть или молотом, или наковальней. Не хочу, не могу и не желаю — быть наковальней.

Главное в нашем рискованном деле — не повторяться. Избегать почерка. А после благополучного исхода очередного разбоя — не забыть наведаться на Некрасовский рынок.

Удав, похоже, дорожит то ли нашими шкурами, то ли своими дивидендами: план Диспетчера по захвату драгоценностей в ювелирном салоне гранд-отеля «Европа» зарубил на корню. Никакой мотивировки не прозвучало, просто один из наших церберов сегодня утром на словах передал: Удав, мол, похерил идею и в целом, и в деталях. И требует экстренной ее замены. И чтобы «Европа» в будущих разработках вообще не фигурировала.

Последнее добавление навело Диспетчера на соображение, что Удав, хозяин нескольких магазинов в центре города, совладелец рынка, трех ресторанов, четырех автосалонов и пяти бензозаправочных станций, держатель контрольного пакета акций деревообрабатывающего завода, член совета директоров нескольких фирм — и прочая, и прочая — успел каким-то образом прибрать к рукам и долю «Европы». А может, они с Анановым в карты играют? — предположил Диспетчер. Так или иначе, ему пришлось спешно изобретать новое «чрезвычайное происшествие». На этот раз он не гнушался обкатывать его детали, обращаясь за помощью ко мне: времени оставалось слишком мало. День-два — и голодный паек преподнесет нам настоящее светопреставление.