Николай Иовлев - Поединок

Машина, шнырливо перестроившись из одного ряда в другой, ныряет под мост. Серый для чего-то опускает боковое стекло слева от себя. Его напарник делает то же самое со своим. Неужели так жарко? На скорости в салон врываются клочья ледяного воздуха. Я собираюсь попросить избавить нас от этой взбадривающей процедуры, как вдруг вижу наставленное мне прямо в лицо жерло газового баллона, и — уже боковым зрением — успеваю заметить, что Серый и его подельник, повернувшийся ко мне, — он-то как раз и сжимает в кулаке аэрозоль — подносят к своим лицам респираторы. Жирная обжигающая струя бьет мне в глаза, ноздри, куда-то прямо в мозг — и я уплываю в беспросветную черноту.

Перед глазами — темно-фиолетовое небо, усыпанное бисером звезд. Кажется, я лежу на спине. Глаза воспаленно слезятся и болят — где-то в глубине, словно в них что-то вколотили. Лицо горит, будто натертое каким-то резким, разъедающим составом. В нижней части затылка — сильная боль. Такое ощущение, что верхнюю половину башки мне снесло картечью, а остатки мозга посыпали перцем. Что же произошло, на самом деле?

Ощупываю голову. Цела. Невыносимо холодно — как я сразу не обратил на это внимания? Заторможенная реакция. Но теперь с каждой секундой испытание холодом все нестерпимее. Да где же это я?! Поворачиваюсь на бок, приподнимаясь на локте. В груди — дикая боль, словно воткнули раскаленную пику меж ребер. Под локтем — шершавый-снег. Плотный, тугой, спрессованный. Почти лед. Где же я? В городе снега уже не осталось — только затянувшиеся грязью островки. Поднимаюсь — вначале на четвереньки, затем, превозмогая боль в груди, висках, затылке, — на ноги. Оглядываюсь по сторонам. Над черной холмистой линией горизонта в небе стоит смутное бледно-сиреневое зарево. Там, должно быть, Город. Из-за черного силуэта лесного массива выползает, освещая путь перед собой, чудовище. Да нет, это всего лишь машина. С шелестом проносится мимо, в направлении города. Стало быть, я на обочине шоссе. И тут я вспоминаю все. Абсолютно все — до того самого момента, когда заглянул в одноглазую морду газового баллона. Воспоминания продирают меня, и без того продрогшего, лютым холодом. Меня выбросили здесь, среди сугробов. Но где Настя? Где? Что они сделали с ней, эти подлые отморозки?! Исследую карманы. Денег, понятно, нету. Хотя нет, сложенные вдвое и перетянутые резинкой несколько купюр все же оставлены. Это еще из тех, что дал азербот. Случайно забыли или намеренно? Какая разница. Сколько здесь? Двести баков. Все равно что ничего. А вот наркота оставлена вся. Побрезговали, должно быть. Разворачиваю пакетик, как брат-близнец похожий на аптечный порошок, насыпаю на тыльную сторону ладони дорожку. Втягиваю через ноздрю. Мгновение, другое, третье — и я окончательно прихожу в чувство. Да, нас ограбили, но жизнь не отняли, у Настюхи, надеюсь, — тоже. И мы еще поборемся. Главное теперь — отыскать Настюху.

Нахожу ее в нескольких шагах, лежащей на боку в неестественной позе — с вывернутой рукой и подогнутыми ногами. Неужели… Забыв о боли — при чем здесь какая-то боль! — падаю перед ней на колени. Переворачиваю на спину. Неужели… Господи, хоть бы только была жива, хоть бы эти подонки ее не убили… Я сдам их ментам, я отомщу, я… Фу, кажется, жива. Живот — теплый. О Господи, какой он уже огромный! Горло — теплое. Она стонет! Боже, какое счастье — услышать этот стон! Пытаюсь привести ее в чувство, легонько похлопывая ладонями по щекам. Пальцы у меня ледяные, скрюченные от холода, я их еле чувствую. Не переборщить бы.

— Где мы? — спрашивает Настюха, испуганно моргая, когда я, вдохнув наконец в нее сознание, помогаю ей подняться на ноги.

— Где-то за городом.

— А ты… — она хочет спросить еще что-то, но, похоже, вспомнив все и без моей помощи, осекается на полуслове. В глазах ее, едва заметно отражающих далекое свечение невидимого города, застыла смесь ужаса, растерянности, отчаяния…

Настюха молчит, глядя в темноту, словно пытаясь осмыслить пережитое. Я тоже помалкиваю. Любые утешения, даже самые искренние, выглядели бы сейчас фальшивыми. Но нет сил больше смотреть на это исполненное горя существо. Кладу ей на плечо руку:

— Ничего. Мы их найдем. Я знаю, где их искать. У меня на них столько компры… Они отдадут деньги, я тебе точно говорю… Я завтра же, сегодня же…

— Заткни-и-ись! Это твоя подстава, твоя! Ты меня кинул! Ты-ы-ы!!! Я тебя ненавижу, гад! Это ты меня подсадил на эту мерзость — специально, чтобы продала квартиру! А потом впутал меня в этот блудень! Кинул меня с этими бандитами! Кинул! Я тебя ненавижу, мразь!