Уилбур Смит - Хищные птицы

Хэл предполагал, что, после того как они бросили якорь в этой лагуне, его отец изучил собственный гороскоп. Хэл видел карту зодиака, покрытую таинственными значками, – она лежала на столе в каюте отца. Это могло иметь отношение к странному настроению отца, к его погруженности в себя. Как говорил Эболи, звезды были его детьми и он знал все их тайны.

Внезапно сэр Фрэнсис вскинул голову и принюхался к вечернему воздуху. И тут же его лицо изменилось: он всмотрелся в опушку леса. Никакие, даже самые мрачные мысли не могли поглотить его до такой степени, чтобы он перестал замечать все вокруг.

– Эболи, рули к берегу, будь любезен.

Они повернули лодку к узкой полосе песка, и вторая лодка последовала за ними. Когда все они выскочили на берег и закрепили оба баркаса, сэр Фрэнсис чуть слышно приказал:

– Берите оружие. Идите за мной, только тихо.

Он повел их в лес. Они крались через подлесок, пока не вышли вдруг на отлично утоптанную тропу. Капитан оглянулся, убеждаясь, что остальные не отстают, и зашагал по этой тропе.

Хэл совершенно не понимал действий отца, пока наконец не почуял легкий запах древесного дыма и не заметил легкое свечение над вершинами густого леса. Должно быть, именно оно и насторожило сэра Фрэнсиса.

Выйдя на маленькую поляну, сэр Фрэнсис резко остановился. На поляне находились четверо мужчин, которые не заметили его. Двое из них лежали, как трупы на поле битвы, один еще держал в ослабевших пальцах квадратную коричневую бутылку ручной выдувки, другой храпел, пуская слюну из уголка рта.

Вторая пара была полностью поглощена своим занятием: стопками серебряных гульденов и игральными костями, лежавшими между ними. Один сгреб кости и потряс ими возле уха, прежде чем бросить на клочок утоптанной земли.

– Ох, мать всех свиней! – проворчал он, обозревая итог броска. – Похоже, сегодня не мой день.

– Не следует отзываться так нелестно о леди, которая дала тебе жизнь, – негромко произнес сэр Фрэнсис. – Но остальное сказанное тобой – чистая правда. День сегодня явно не твой.

Они в испуге и растерянности уставились на своего капитана, но не сделали попытки сопротивляться или сбежать, когда Дэниел и Эболи рывком подняли их на ноги и связали спина к спине, обмотав веревкой их шеи, как это делалось с рабами.

Сэр Фрэнсис отошел, чтобы осмотреть самогонный аппарат, стоявший в дальнем конце поляны. Матросы использовали черный железный котел, чтобы нагревать в нем забродившую смесь из старых галет и всяких очистков, и медную трубку, украденную из корабельных запасов, – ее превратили в змеевик. Капитан пинком перевернул сооружение, и бесцветный спирт вспыхнул в угольной жаровне, над которой и стоял котелок. Целый ряд бутылок, заткнутых пучками листьев, лежали под ногоплодником. Сэр Фрэнсис стал поднимать их по одной и разбивать о ствол желтого дерева. Разливавшееся содержимое бутылок испускало такие пары, что у сэра Фрэнсиса заслезились глаза. Потом он вернулся к Дэниелу и Неду, которые пинками вывели из ступора пьяных и подтащили их через поляну к другой парочке, где и связали всех вместе.

– Дадим им денек, чтобы проспаться, мастер Нед. А завтра перед началом дневной вахты соберем команду, чтобы все видели наказание. – Капитан посмотрел на Большого Дэниела. – Уверен, ты знаешь, что тут нужно, мастер Дэниел.

– Ох, капитан, пожалуйста… мы же ничего плохого не хотели! Просто немножко развлечься! – Провинившиеся попытались подобраться ближе к сэру Фрэнсису, но Эболи бесцеремонно дернул за веревку, словно это был собачий поводок, и вернул их обратно.

– Я не против того, чтобы вы развлекались, – сказал сэр Фрэнсис, – если вы не против того, чтобы и я развлекся.

Плотник сколотил четыре грубых треножника на шканцах, и пьяницы и игроки были привязаны к ним за запястья и лодыжки. Большой Дэниел прошел вдоль этого ряда, разрывая рубашки нарушителей от ворота до талии, чтобы обнажить их спины. А нарушители беспомощно висели на треногах, как связанные свиньи на задке рыночной телеги.

– Каждый человек на борту отлично знает, что я не потерплю ни пьянства, ни азартных игр, потому что и то и другое – преступление и мерзость в глазах Господа. – Сэр Фрэнсис обращался к команде, выстроившейся в мрачном молчании в середине палубы. – Каждый человек на борту знает, какое за этим следует наказание. Пятьдесят ударов «кошкой».

Он внимательно наблюдал за лицами матросов. Пятьдесят ударов завязанной узлами кожаной плеткой могли искалечить человека навсегда. Сто ударов равнялись приговору к неминуемой и ужасной смерти.