Уилбур Смит - Хищные птицы

– А сколько там золота? Скажите, сколько там серебра?

– Серебро в монетах на сумму в пятьдесят тысяч гульденов. Это больше десяти тысяч добрых английских фунтов. И три сотни слитков золота из рудников Коллура на реке Кришна в Канди, и бог знает сколько мы выручим, когда продадим его в Лондоне.

Хэл висел на вантах грот-мачты, на выгодной точке, откуда мог наблюдать за отцом. Но то, что он говорил, вряд ли имело смысл для Хэла, хотя он и осознавал смутно, что, похоже, они захватили сегодня один из величайших призов, когда-либо достававшихся английским морякам за время всей этой войны с Голландией. Хэл ощущал головокружение, был рассеян и не мог сосредоточиться ни на чем, кроме величайшего сокровища, которое он захватил с помощью своей сабли и которое теперь скромно сидело позади его отца, опекаемое горничной. Рыцарь сэр Фрэнсис поставил на палубе для жены губернатора одно из резных кресел с подушками из капитанской каюты. И теперь Петрус ван де Вельде стоял рядом с женой, безупречно одетый, в парике, украшенный лентами, и его огромная грудь была увешана многочисленными знаками его чина.

Хэл, к собственному удивлению, обнаружил, что отчаянно ненавидит этого человека, и жалел о том, что не проткнул его саблей, когда тот выполз из-под кровати, и не сделал этого прекрасного ангела, его жену, вдовой.

Хэл воображал, что посвятит свою жизнь тому, чтобы изображать Ланселота при Гиневре. Он видел себя покорно исполняющим ее желания и при этом воодушевленно совершающим доблестные подвиги в честь чистой любви к ней. По ее приказу он мог даже отправиться на поиски Священного Грааля, найти его и положить священную реликвию в ее прекрасные белые ручки. Хэл вздрогнул от удовольствия при этой мысли и снова с нежной тоской уставился на Катинку.

Пока Хэл грезил наяву, церемония на палубе под ним подошла к концу. За спиной губернатора выстроились голландский капитан и другие пленные офицеры. Полковник Корнелиус Шредер единственный был без шляпы, потому что на его голове красовалась повязка. Несмотря на нанесенный ему Эболи удар, взгляд полковника оставался ясным и незамутненным, а на лице отражалась злоба, когда он слушал, как сэр Фрэнсис читает список трофеев.

– Но это еще не все, парни! – заверил сэр Фрэнсис команду. – Нам настолько повезло, что у нас на борту очутился в качестве почетного гостя новый губернатор голландского поселения на мысе Доброй Надежды.

С иронической любезностью он поклонился ван де Вельде, который расплылся в улыбке; теперь, когда захватившие его в плен люди осознали всю его ценность, он чувствовал себя почти в безопасности.

Англичане снова весело закричали, но их взгляды не отрывались от Катинки, и сэр Фрэнсис наконец представил ее им:

– Нам повезло и в том, что с нами оказалась очаровательная супруга губернатора…

Он умолк, потому что команда весьма громко выразила одобрение внешности женщины.

– Грубый крестьянский скот, – проворчал ван де Вельде и жестом защиты положил ладонь на плечо Катинки.

Она же смотрела на мужчин большими фиолетовыми глазами, и ее красота и невинный вид заставили их смущенно замолчать.

– Госпожа ван де Вельде – единственная дочь бюргера Хендрика Котзи, губернатора города Амстердама и председателя совета директоров Голландской Ост-Индской компании.

Команда благоговейно уставилась на Катинку. Мало кто понял важность столь возвышенного персонажа, но то, как именно сэр Фрэнсис декламировал все титулы, произвело впечатление на всех.

– Губернатор и его жена будут находиться на борту этого корабля, пока за них не уплатят выкуп. Одного из пленных голландских офицеров мы отправим на мыс Доброй Надежды с требованием о выкупе, которое должно быть доставлено с другим кораблем компании совету в Амстердаме.

Команда, усваивая услышанное, таращилась на супружескую пару. А потом Большой Дэниел спросил:

– И сколько, сэр Фрэнсис? На какой выкуп ты рассчитываешь?

– Я оцениваю губернатора в двести тысяч гульденов золотыми монетами.

Команда ошеломленно замерла: такая сумма выходила далеко за пределы их понимания.

Потом Дэниел снова прогудел:

– Поприветствуем нашего капитана, парни!

И матросы восторженно орали, пока не охрипли.

Сэр Фрэнсис медленно шел вдоль ряда пленных голландских моряков. Их было сорок семь, восемнадцать – ранены. Сэр Фрэнсис внимательно всматривался в каждое лицо: это были лица примитивные, с грубыми чертами и без признаков особого ума. Ему стало ясно, что ни за одного из этих людей выкупа ждать не приходится. Скорее они представляли собой ненужное бремя, поскольку их необходимо кормить и охранять и всегда оставалась опасность, что они могут набраться храбрости и попытаться начать бунт.