Александр Тамоников - Металл цвета крови

Мурашки побежали по коже. Олег не шевелился, боясь спугнуть удачу, недоверчиво вглядывался в груду битого камня и бетона с южной стороны фонтана. Сколько раз он смотрел на эту кучу, и ведь ни разу ничто не шевельнулось в душе! Где же хваленая интуиция? Ему и в голову не приходило, что под фонтаном может скрываться некое хранилище. Там же трубы, подвод воды, сложное гидротехническое сооружение. Впрочем, если в хранилище ведет крутой пандус, то все эти устройства можно объехать…

— Юлия Владимировна, почему вы только сейчас об этом говорите? — Он не узнавал свой напряженный голос.

— О чем? — Она смотрела на него распахнутыми глазами. — Вы никогда не спрашивали ни о каких хранилищах…

Да, он не спрашивал — никому не доверял, хотел докопаться сам.

— Да, простите… — Поколебавшись, он направился по изрытой дорожке к фонтану. Край террасы был полностью изувечен. Высота террасы — метра два с половиной, и там, где не взрывались снаряды, виднелись фрагменты деревянных элементов, обитых коваными стяжками. Снаряды рвались наверху террасы, разнесли фонтан, превратили в груду металла всю гидротехнику. Вершина террасы просела вниз, словно крыша ветхого здания. Обломки фонтана завалили подъездную дорожку. Гора была внушительная — раскопать ее вручную невозможно. Но если подобраться снизу, через катакомбы — что, собственно, и пытались сделать анонимные злоумышленники…

— Юля, скажите, сюда можно было подъехать от гаража?

— Конечно, так всегда и делали — в неурочное, понятно, время, когда в парке не было посетителей…

— То есть на месте этой груды находились ворота?

— Да, — она кивнула. — Видимо, и сейчас есть, но что от них осталось? Это были красивые ворота, под старину, они совсем не портили вид, даже улучшали его. Хранилищем часто пользовались. Там держали практически весь наш хлам, и все равно оставалось много свободного места. Вниз вел крутой пандус для автотранспорта, а сбоку была лестница…

— То есть грузовая машина могла туда войти?

— Конечно. Она и входила… А почему вы спрашиваете?

Олег молчал, девушке приходилось додумывать самостоятельно.

— Скажите, Юля… Не уверен, что вы это помните, но вдруг? В тот день, 17 сентября 1941 года, цейхгауз был открыт?

Вопрос не имел принципиального значения. Будучи ответственным за объект, Вишневский мог иметь от него ключ.

Юля пожала плечами:

— Не уверена. Возможно. Это было так давно…

— Спасибо вам огромное.

— А в чем, собственно, дело, Олег?

— Не обращайте внимания. Просто надо проверить одну смелую идею… Кстати, с вашим домом все в порядке, об этом рассказали милиционеры. Кто-то пытался проникнуть, натоптали, но ушли и больше не вернутся, поскольку теперь в этом отсутствует всякий смысл. Банду скоро ликвидируют, вам нечего бояться. Но в ближайшие дни вам придется пожить у лейтенанта Замятина — от греха, как говорится, подальше.

— Вы тоже там будете жить? — Она смутилась.

— Да, и я тоже. — Ему стало неловко. — А сейчас, Юлия Владимировна, — он перешел на официальный тон, — ступайте к Марианне Симоновне и передайте ей мое строгое распоряжение к шести часам вечера освободить территорию. Никаких сторожей на ночь. Сегодня пятница, потом законный выходной. Ни одна живая душа из персонала здесь не должна появляться. Затем, с понедельника… впрочем, доживем — увидим. Это приказ. Юлия Владимировна, так и передайте товарищу Тимашевской. И если она не хочет неприятностей с контрразведкой, то должна подчиниться. Займитесь в эти дни другими делами: съездите в Ленинград, куда там еще…

Тон майора не терпел возражений. Женщина нервно улыбнулась и вскоре удалилась. Он не должен был маячить возле фонтана! Вероятность наличия соглядатаев никто не отменял. Он отправился в обход территории, постоял у разрушенного портика. Из среза крыши, словно изувеченные орудийные жерла, торчали огрызки продольных балок.

Олег поманил пальцем слоняющегося без дела Замятина. Тот с готовностью подошел.

— У вас, Олег Иванович, такое загадочное лицо, словно вы точно знаете, когда в нашей стране построят коммунизм…

— Еще не скоро, Денис, — сообщил он с улыбкой. — Нужно сначала войну закончить, потом хозяйство восстановить, построить развитой социализм, а потом уж думать о переходе к коммунизму. Лет двадцать провозимся, старенькие уже будем… Не о том думаешь, лейтенант. Сейчас я буду говорить, а ты при этом смотри куда угодно, только не на фонтан…