Жорж Сименон - Крутой сюжет 1993, № 1

Перекрестье бинокля поймало открытую форточку, скользнуло по занавескам. Через форточку и незанавешенную часть окна была видна полуоткрытая дверь в прихожую. В прихожей стоял шкаф, а сверху на нем, под самым потолком, лежал какой-то сверток.

— Это рулон обоев, — сказал Рудюк, не отрываясь от бинокля.

— Или сверток материи.

— Как же, — Мосейкин взял у него бинокль, — ателье у него пошивочное на дому, так он тебе рулоны и держит. Я на что угодно готов поспорить — это свернутая вьетнамская портьера. Из тонкого бамбука. Это колоссальное везение, мужики. Особенно, если учитывать стальную дверь в квартиру гражданина Вовенко.

Да, входная дверь могла повергнуть в состояние шока любого взломщика — кнопка звонка, ручка и никаких замочных скважин. Сверху дверь была оклеена шпоном под дерево, но стоило постучать слегка, как под ним угадывалась сталь. Толщина листа, судя по звуку, не менее пяти миллиметров. Газовый резак или несколько килограммов динамита — эти радикальные средства помогли бы, но вызвали бы живую заинтересованность жильцов остальных трех квартир, размещавшихся на той же лестничной площадке.

Рудюк, Мосейкин и Купцов наблюдали сейчас два окна квартиры «объекта» с чердака дома напротив, через вентиляционную амбразуру.

— Почему, ты считаешь, это везение? — осторожно спросил Рудюк.

— А хотя бы потому, что туда можно воткнуть микрофон. Еще лучше эта прихожая будет видна часа через два, когда солнце станет клониться к закату. Если, конечно, хозяин не вернется и не прикроет дверь или занавески не задернет.

— Микрофон? Конечно, можно, — охотно согласился Рудюк. — Средств существует сколько угодно. Можно поймать воробья и выдрессировать его, чтобы он доставил туда микрофон и сам же его воткнул. Только, я так полагаю, дрессура слишком много времени займет. Форточка к тому времени закроется, потому как зима опять придет. Значит, придется использовать таракана, тот в любую щель пролезет. А чего, микрофон-то грамм двадцать от силы весит…

— Витя, нехорошо дерзить старшим, — прервал его Мосейкин. — Надо срочно придумать средство заброски микрофона в форточку.

— Его выстрелить надо, микрофон, — тихо сказал Купцов.

— Браво, Валера! Пятерка, — воскликнул Мосейкин. — А из чего?

— Ясно, из чего, — Купцов кивнул на длинную спортивную сумку. — Только капсулу какую-то соорудить надо.

— Вот ты и соорудишь, — Мосейкин посмотрел на часы. — Двух часов, чтобы смотаться в мастерскую, выточить капсулу и вернуться назад, за глаза хватит. Валер, ты тоже с ним поезжай.

Рудюк и Купцов, прихватив с собой сумку, бесшумно спустились по стальной лестнице на площадку девятого этажа, потом съехали вниз в лифте, сели в «уазик» с надписью по борту «Аварийная» и укатили. Одеты они были соответственно: грязные синие тужурки, мятые брюки, разбитые кроссовки у одного и нечищенные туфли у другого.

Возвратились они через один час и сорок семь минут. Из сумки было извлечено короткое, напоминающее обрез, пневматическое ружье калибра девять миллиметров. Мосейкин переломил ствол ружья и вставил капсулу, на конце которой помещался войлочный фестончик. Потом с громким щелчком сложил ружье.

— Теперь, ребятки, как говорится, с Богом! — он подошел к амбразуре и вскинул ружье, ловя через оптический прицел нужное окно.

Заходящее солнце к тому времени в самом деле заставило сиять интерьер квартиры Вовенко золотисто-розовым светом. Перекрестье прицела поползло вверх по янтарной полированной поверхности стенного шкафа, замедлило свой ход на рулоне, где, как показалось сейчас Мосейкину, просматривались даже отдельные прутики, уперлось в верх дверной притолки. Мосейкин шумно вздохнул, выдохнул и стал очень медленно опускать короткий тупорылый ствол ружья. Когда перекрестье совместилось со скрученной в рулон циновкой, ружье сказало «прунг!»

— Отлично! — сказал Рудюк, поглядев в бинокль. — Торчит, как миленький. Только бы хозяин не вздумал теперь эту занавеску вешать.

— Микрофон в его квартиру забросили несколько дней назад. Аппаратура пишет все подряд. Однако интересного мало. Правда, кое-какие действующие лица добавились. Желательно их проверить, Виталий Дмитриевич. Ковригин вынул из-за переплета записной книжки квадратик толстой мелованной бумаги, покрытой бисером букв и цифр.

— Ты в своем амплуа скромника, — покачал головой Виталий Дмитриевич. — Да тут этих «действующих лиц» десятка два.