Александр Тамоников - Зимняя война. Дороги чужого севера

Полуторка тряслась по расчищенной дороге. В кузове подрагивали какие-то бочки, стальные ящики, здесь же сидели, прислонясь к борту, связисты с катушками и телефонными аппаратами. Никита мостился на картофельном мешке, держась за борт. Недавно проехали памятный Путоярве — настолько памятный, что при одном упоминании кровь застывала в жилах. «Дорога смерти», по которой шел полк Уматова и по которой потом откатывались к Путоярве его остатки… Знакомый лес, где уже ничто не напоминало бойню двухмесячной давности. Слева — разрыв между лесными массивами, в низине — деревня Каллела, где под снегом валялись разбитые минометы финской армии…

Никита поежился. В последние дни резко похолодало. Февраль разгулялся не на шутку — зима не сдавалась, мороз крепчал. Осадков почти не было, но часто налетали порывы колючего ветра, сбивали с ног, замораживали. Бывало, свирепствовала пурга, вилась поземка. Дневные температуры держались в районе минус двадцати, по ночам отметка ртутного столбика могла упасть и до тридцати пяти. Ветер и сейчас не оставлял в покое, забирался за воротник, за отвороты рукавиц. Он натянул ушанку, поднял воротник полушубка. Привычка опасаться леса никуда не делась, и Никита настороженно смотрел, как вдоль дороги проплывают скопления елей и сосен, лощины и овраги с голым подлеском. Чаща вскоре оборвалась, потянулись заснеженные поля и перелески. Под откосом валялся перевернутый танк «Рено», небольшой грузовик, расколотый снарядом на две половины. Трупы финских солдат, выпавших из кузова, присыпало снегом — наружу торчали только скрюченные руки и сапоги с загнутыми носками. Несколько раз финны пытались контратаковать, чтобы сдержать наступающие части Красной Армии, но большинство этих попыток завершались неудачей. По дороге в северном направлении шли колонны пехотинцев — водителю приходилось их объезжать. Это явно была другая Красная Армия — короткие полушубки, ватные штаны, валенки, ушанки из серой овчины. Все поголовно вооружены самозарядными винтовками Токарева, принятыми на вооружение в феврале 39-го. Впереди покачивался лес лыж — шла рота в белых маскировочных халатах. Теперь «летучие» лыжные отряды имелись и у Красной Армии. Егерские подразделения свозили с Кавказа, из далекого Забайкалья. Водитель чертыхался, объезжая колонну. «Куда ты прешь? — кричали ему лыжники. — Не видишь, мы тут идем!» — «Да пошли вы все, — огрызался ворчливый водитель, — напылили тут…» Объехать колонну тяжелых танков «КВ-1», следующих в том же направлении, было невозможно, водитель смирился с потерей времени и пристроился колонне в хвост. Танки рычали, испускали тучу смрада. Кашляли люди в дыму, плевались.

— Эй, рулила, мать твою! — заколотил по кабине долговязый связист. — Отстань от танков, совсем не соображаешь? Сидишь там у себя в кабине, как в подводной лодке, а тут люди, между прочим!

Несколько минут протекала словесная перепалка с использованием всех возможностей «великого и могучего». Потом водитель приотстал. Показалась опушка леса, у которой красовался взорванный финский дот — один из элементов растянутого по опушке узла сопротивления. Качество бетона было так себе — плиты крошились от прямых попаданий, из груды обломков торчали изувеченные стволы крупнокалиберных пулеметов. Снова лес, теперь уже недолгий, вновь открытое пространство. Полуторка взобралась на возвышенность. Слева между холмами виднелись крыши — видимо, Кохтла. Здесь недавно шли бои. Воронки в поле, перевернутые рогатки, спутанная колючая проволока. Противотанковые надолбы возводились из того же низкосортного бетона: они валялись в расколотом виде и в том же шахматном порядке, как были установлены. На вершине холма возвышались серые руины — целые бастионы полегли под залпами фронтовой артиллерии. Здесь работала и авиация — утюжила с неба построенные «на века» фортификации. За черным ельником и парой перелесков показалась деревня — очевидно, Варкса, конечный пункт путешествия. С холма просматривался дальний лес — до него было две версты. За лесом начиналась вторая линия финской обороны. Пока ее не брали, только прощупывали. Полуторка свернула с основной дороги и через несколько минут въехала в деревню. Пару дней назад здесь хозяйничали финны, теперь деревня отошла Советскому Союзу. Дзоты на южной околице тоже лежали в развалинах, но большинство жилых домов остались целыми. В деревне располагался штаб 16-го полка 7-й армии, действующей на Выборгском направлении. Здесь кипела жизнь. Дымили полевые кухни, стучали топоры — солдаты заготавливали дрова. Палатки с печками-буржуйками ставили во дворах — для всех жилого пространства не хватало. Ревели тягачи, вытаскивая за северную околицу батарею 76-мм орудий. Полуторка въехала в расчищенный от снега двор и остановилась неподалеку от солидной избы из очищенных от коры бревен. Шофер заглушил двигатель. И сразу стали различимы звуки дальней канонады — гремело на востоке за холмами и хвойными чащами.