Андрей Воронин - Банда возвращается

Президент тяжело сгреб бумаги и кассеты со стола:

— Вот что. Я поеду к себе в Завидово и просмотрю все это дерьмо. Надо подумать, — трудно давались Президенту эти слова. — К вечеру дам ответ.

— Я приеду в восемь.

— Век бы тебя не видеть, Гришка Отрепьев…

Уходи.

Как только Поливода вышел, Президент приказал в селектор:

— Машину в Завидово, к машине вызовите заместителя Кожинова — Карпика, пусть возьмет кого-нибудь из технического отдела, мне нужно проверить подлинность документов и звуковой пленки.

Связь отключилась. Президент еще минут пять сидел в глубокой задумчивости.

Бондарович и Макарова, 7 часов вечера, 26 марта 1996 года, «уединенный отдых у озера».

С трудом унеся ноги из дачного поселка на генеральской машине, Александр и Виктория проехали до кольцевой. Машину бросили там, а сами поймали частника, чтобы доехать до «уединенного отдыха».

Который день судьба то сплетала кольца вокруг них, то распускала эти кольца, позволяя вздохнуть свободно, потом снова скручивала в узел.

Виктория и Александр устали от этих внезапных перемен.

Они забрались к себе в комнату и долго курили, сначала молча, потом тихо разговаривая о последних событиях.

Набравшись сил и мужества, они попросили принести в комнату что-нибудь из еды, видеомагнитофон и начали тщательный просмотр материалов.

Помимо записи во время убийства, на кассете оказалось несколько важных вещей. Отдельно были смонтированы кадры входа и выхода Поливоды вместе с неким капитаном в форме, в котором Виктория и Александр узнали человека, стрелявшего в них на даче несколько часов назад.

Виктория сказала с полной уверенностью:

— Да, я видела этого человека и в Кремле, нетрудно будет найти его личные данные по нашим документам.

— Окажется какой-нибудь спецназовец ГРУ, — предположил Александр. — Там особый упор делается на диверсионные работы, на убийство голыми руками — как в наших случаях. В основном там солдаты срочной службы, офицеры — только инструкторы. Черствее людей не бывает.

— Вот и последнее лицо этой трагедии, — заметила Виктория, — исполнитель.

— Давай дальше.

Потянулись кадры оперативных съемок. Частью озвученных, частью снятых издалека и весьма скверного качества. Смысла многих из них ни Виктории, ни Александру при всем желании понять не удалось. Ясно было, что везде речь шла о сепаратных, тайных, несанкционированных переговорах некоторых лиц, стоящих у власти, с руководством оппозиционных партий и с теневыми лидерами.

Нашлись там и кадры встречи с Семеном Липкиным.

Были запечатлены встречи в неформальной обстановке с военными, хвастливые застолья, неуважительные характеристики Президента, обговаривание условий явно корыстных сделок.

Виктория утомленно поморщилась:

— Полный букет, Александр. Можно не продолжать.

Это надо смотреть Президенту.

— Будем ждать утра или предпримем что-нибудь сейчас?

— По-моему, сейчас мы никуда просто не прорвемся.

Там сейчас встревоженный улей.

— Я боюсь одного, Вика, что, если это убийство — сигнал и первое мероприятие нового путча?

— Нам опять не хватает информации?

— Точно. Но к этому пора привыкать.

— Давай позвоним Гене Рыпула, — придумала девушка, — он должен быть в курсе того, что происходит. Он, как правило, знает больше других своих коллег.

— Вопрос в том, захочет ли он с нами поделиться своими знаниями. Тут ведь срабатывает другой момент — информация стоит денег. И иногда больших…

— Я попробую.

Виктория сходила вниз и вскоре вернулась.

— Хозяин сел на телефон и пытается отыскать Геннадия. В офисе того нет.

Помолчали. В воздухе витали нервозность и даже какая-то обреченность.

Виктория, должно быть, была из людей мнительных — во всех неудачах сначала винила себя:

— Думаешь о том, что поддался на идеи и авантюры легкомысленной девчонки?

Александр оставил ее вопрос без внимания:

— Иди ко мне.

Виктория подсела и приласкалась к нему.

Александр сказал:

— Я думаю о том, что Кожинов все рассчитал в этой большой запутанной игре; все, кроме одного — своей смерти. Это общая беда всех сильных лидеров — стремление все замкнуть на себя, держать все нити в одних руках. Для них мир крутится только вокруг одной точки. Они эгоцентристы, и им кажется, что они неуязвимы.

— Ты прав. Иди мы, слепо доверяя, на поводу у него, в каком положении оказались бы все сегодня, когда Кожинова не стало и никто не владеет ситуацией, никто не знает, что и как продолжить? — это была очень здравая мысль. — Да и эта кассета была бы уничтожена.