Андрей Воронин - Банда возвращается

На русском севере — где темные лютые зимы — дома порой до крыши заносит снегом, но хозяева могут жить автономно не один месяц; у них в доме все есть… Нечто подобное и представляла из себя дача Кожинова — хотя, конечно, поменьше. Генерал несомненно был кулик со своего болота.

Александр, который был здесь впервые, с интересом озирался по сторонам. Виктория углубилась в свои мысли.

Охранник шел следом, подсказал:

— Обувь снимите здесь. Генерал ждет вас в зале, по коридору налево.

Виктория, пожав худенькими плечами, уверенным шагом прошла вперед. Александр чувствовал себя спокойней, не афишировал бодрость. Но он все-таки был поопытней — пообтесался за время службы в ФСБ.

Виктория замерла на пороге комнаты:

— Разрешите, товарищ генерал?

— Проходите… — сказал с едкой усмешкой Кожинов и добавил:

— Гости дорогие… черт знает, как дорого вы мне дались. Виктория!..

Девушка уже сообразила, что ей нечего бояться, и напряжение несколько спало с нее:

— Слушаю, товарищ генерал.

— А! — Кожинов в сердцах махнул рукой. — Садитесь на диван. Рассказывайте, что еще сумели натворить.

Виктория и Александр сели рядышком; девушка без лишних проволочек взялась объясняться:

— Товарищ генерал, все мои действия продиктованы тем, что я не верю в официальную версию убийства Смоленцева. В поисках организатора этого преступления я вынуждена, простите, конечно… подозревать и вас.

— Подозревать кого?.. — не поверил своим ушам Кожинов.

— Да-да, вас! — повторила Виктория. — Меня смущают некоторые объективные данные.

Генерал был обескуражен; он обдумывал некоторое время услышанное, потом слабо улыбнулся:

— И что?.. В смысле: что вы намерены предпринять?

Виктория смотрела ему прямо в глаза:

— Я не имею права докладывать вам о своих действиях, пока не получу доказательств вашей непричастности к убийству… Или… — тут девушка замолчала.

— Или. — как бы подстегнул Кожинов.

— Или пока не получу доказательств его государственной целесообразности, — добавила она тихо.

— И как же ты собираешься судить о государственной целесообразности? — насмешливо произнес генерал и покосился на Бондаровича. — Вы, майор, заодно с этой штучкой? — Кожинов кивнул на Викторию — И тоже собираетесь допрашивать генералов.

— Мне приходилось допрашивать генералов, правда, не такого высокого ранга, как ваш, — Александр с внутренней невеселой ухмылкой вспомнил, как пару дней назад почти теми же словами отвечал на такой же вопрос вору «в законе» Севе Могилеву (кажется, так давно это было).

Генерал озадаченно почесал себе за ухом:

— Я вижу, тебе понравилось, лейтенант Макарова, допрашивать первых лиц в государстве. Лихо ты взяла на испуг Принцессу.

— Значит, она все-таки на прослушивании?

Кожинов развел руками:

— Работа…

— Елена Борисовна в сегодняшней беседе практически сняла с себя всякие подозрения, — Александр решил оттянуть удар на себя.

Лицо Кожинова начало медленно багроветь:

— Что? Вы говорили сегодня с Монастырской?

— Да, — багровым цветом лица невозможно было взять на испуг Банду.

— Лихо. Вы думаете, вам эти фокусы простят?

— Мы действовали так по необходимости, не видели другого способа. И сейчас не видим.

— Что вы имеете в виду?

— Обстоятельства постоянно изменяются. Как говорят, нагнетается обстановка.

— Ладно. Действовали вы, надо сказать, рискованно, но грамотно в оперативном плане, — генерал с интересом разглядывал Бондаровича. — Сейчас компромат лежит где-нибудь в газете? Так я понимаю?

— Никак нет, но если не будет сделан звонок, что все в порядке, материалы станут доступны прессе.

— Чушь это все, — фыркнул Кожинов; вся его багровость быстро сошла на нет, будто ее и не бывало. — Вы, должно быть, уже знаете, что на счет Смоленцева поступили деньги КПРФ?

— Да, сорок миллионов, — второй раз за этот день им удалось произвести впечатление уровнем своей осведомленности.

— Могу вам сказать, откуда у вас такая оперативная информация, — генерал поднялся и в раздражении прошелся по комнате. — От того негодного журналиста, с которым вы снюхались, чтобы пугать меня и Монастырскую!

Только вы не сообразили, что это значит. Информация уже просочилась. Коммунисты, которым она политически выгодна, могли дать ее в любой момент и без вас. Так что вашим заначкам — грош цена.

— Почему же они молчат, товарищ генерал? Липкий сказал, что ждут обвинительного заключения на Глушко… — Виктория несколько растерялась.