Александр Тамоников - Секретный бункер

– Мы – могила, – обреченно вымолвил Вобликов. – Что там у нас положено за разглашение государственной тайны?

– Уж точно не строгий выговор… – у Корзуна одеревенели губы.

Полковник Старыгин выслушал отчет, сделал судорожный вздох, взялся за сердце. Он молчал, наверное, минуту, свыкаясь с новостью.

– Умеешь же ты впечатлить, Ракитин… Эх, чуток не успели. Ладно. Мы же и не рассчитывали, что это фашистское дерьмо сдастся в живом виде? Ты уверен, что все так и было?

– За что купил, товарищ полковник. Крейцеру нет нужды писать фантастику – не тот персонаж.

– Смерть Гитлера не может быть инсценировкой, на которую купились даже приближенные? А он сам тайком покинул бункер и уже удаляется в сторону Атлантики.

– Теоретически возможно, товарищ полковник, но как-то сложно. То, что сидело на диване с простреленной головой, было точно трупом. О двойнике Адольфа Гитлера нам ничего не известно.

– Что с Траубергом? – сменил тему Старыгин.

– Воз и ныне там, товарищ полковник. Трауберг находится в бункере, и Крейцер втирается к нему в доверие. Будут новости – начнем реагировать. Обстановка накаляется, скоро из бункера побегут крысы. На вашем месте я не стал бы загружать наш отдел посторонними делами, тем более связанными с разъездами. Мы постоянно должны быть наготове. Не сочтите за нежелание работать.

– Ладно, жди, – махнул рукой Старыгин. – От вашего отдела все равно никакого толка. То вы Штерна принимаете за Трауберга, то какого-то долговязого за Отто Скорцени, да еще и с нашими идейными противниками на мосту братаетесь.

– А про Скорцени я разве не предупреждал, товарищ полковник? – дерзнул Андрей. – Он не мог находиться в данном квадрате. Скажите, в том, что Гитлер себя прикончил, тоже мой отдел виноват?

– Ох, майор-майор, – удрученно покачал головой глава управления, – вот что близость победы с людьми делает – права начинают качать, старших по званию не уважают, дерзят. Скоро окончательно распустится молодежь… Ладно, ступай, жди у моря погоды.

В ночь на 1 мая было затоплено берлинское метро. Бои в районе Ангальтского вокзала носили наиболее ожесточенный характер. Немцы активно использовали тоннели, входы и выходы из метро – совершали подземные маневры, наносили неожиданные удары в тыл штурмовым отрядам.

Три дня части 29-го гвардейского корпуса вели изматывающие бои с мобильными подразделениями, несли тяжелые потери, терпели неудачу за неудачей. Выбить противника из метро оказалось трудной задачей. Тогда и было принято решение – затопить тоннели, подорвав перемычки и перекрытия на участке под Ландвер-каналом.

На позиции выдвинулись части 2-й штурмовой инженерно-саперной бригады при 8-й армии Чуйкова. На козлы под перекрытием заложили две тонны взрывчатки. В результате взрыва образовался пролом, куда и хлынула вода из канала. Тоннель затопило, противнику осталось лишь стремительно бежать, неся потери.

Солдаты корпуса генерала Хетагурова воспользовались ситуацией, нанесли удар и вытеснили немцев из района Ангальтского вокзала. Часть тоннелей метро, где прятались гражданские и раненые солдаты, оказалась подтопленной, и людям пришлось покидать насиженные места. Обрушение тоннелей и коллекторов подземного хозяйства происходило и на других участках – иного способа выдавить немцев не существовало.

Разрушения были серьезные, но большой трагедии не произошло – уровень Шпрее был на полтора метра ниже уровня метро. К тому же вода распространялась медленно, и уровень ее поднялся незначительно.

И все же новость в первые часы вызвала живой интерес. Грешили на фюрера, обезумевшего настолько, что он-де решил затопить собственный город. Крейцер докладывал: ничего подобного в бункере не обсуждалось, Гитлер подобных приказов не отдавал – разве что с того света…

Утром 1 мая сжалось кольцо вокруг центральной части Берлина. В руках у немцев остались правительственный квартал и район Тиргартен. Именно здесь находилась канцелярия Гитлера, а в ее дворе – небезызвестный бункер.

Новость о бесславной кончине фюрера все же просочилась. Ночью немецкая сторона запросила переговоры. Сообщение принял штаб 8-й гвардейской армии. «Пусть приходят, поговорим, личную безопасность гарантирую», – пожал плечами генерал-полковник Чуйков, давно позабывший, что такое сон.

Ракитин лично наблюдал, как в штаб прибыли парламентеры. Возглавлял делегацию бледный статный генерал пехоты Кребс – начальник штаба верховного командования сухопутных войск. Генерал неплохо говорил по-русски. В 1930-е годы он был помощником германского военного атташе в СССР, долгое время проживал в Москве и лично знал многих советских военачальников. Переводчик не потребовался.