Александр Тамоников - Красные туманы Полесья

— Хорошо.

Поужинали они быстро. Буторин, Коган и Сосновский убрали со стола и отправились на отдых. В штабном отсеке остались Горбань, Вешко и Шелестов.

Майор подробно рассказал о действиях группы в Минске. Решающую роль в успехе акции он вполне заслуженно отвел капитану Сосновскому.

— Все шло строго по плану до завершающей фазы, — проговорил он. — Именно тогда, в самый неподходящий момент, в дело вмешался случай, как это нередко бывает. Немецкий офицер подстрелил мотоцикл. Как Буторину и Когану удалось дотянуть до основного рубежа — загадка. Вообще-то, мотоцикл должен был загореться или встать еще на Кайзерштрассе. Но они дотянули. Надо сказать, что в данном случае неоценимую роль сыграл старшина Авдеева. Он открыл огонь по охране и мотоциклистам полевой жандармерии, что позволило вступить в бой Буторину и Когану. Мы же с Сосновским сперва действовали на кухне, потом вышли в зал. В общем, положили всех, кроме штандартенфюрера Генкеля, нашего разведчика, и генерал-комиссара Кубе. В том числе и Фишера, коменданта поселка Горош.

Командир отряда воскликнул с явным недоумением:

— Как? Кубе вы оставили в живых?

Он непонимающе переглянулся с начальником штаба. Тот пожал плечами.

— Да, — ответил Шелестов. — Прибить его не составляло никакого труда, но Генкель заранее запретил нам это делать.

Удивление Горбаня возросло.

— Советский разведчик запретил вам убивать Кубе?

— Запретили ликвидацию из Москвы, чтобы обеспечить дальнейшее продвижение разведчика по службе. Генкель потребовал, чтобы мы ранили его. Он закрыл собой Кубе. Стрелял я, влепил пулю под ключицу. С ним вроде все нормально. Ранение не тяжелое.

— А Генкель показывал вам документы, подтверждающие приказ Москвы не трогать Кубе? — спросил начальник штаба партизанского отряда.

— Он предъявил радиограмму из центра с условными обозначениями. Так что нет никакого сомнения в том, что приказ исходил от старшего майора Платова и был согласован с товарищем Берией.

Командир отряда выложил на стол пачку папирос:

— Последние запасы. Дальше придется на махру переходить. Закуривайте, товарищи.

Шелестов закурил, начальник штаба отказался.

— Значит, Москве выгодно продвижение по службе разведчика, закрывшего собой мерзавца Вильгельма Кубе.

— Не наше дело, Федор Моисеевич, что Москве выгодно, а что нет. Поступило уточнение приказа, мы его выполнили.

Раздался сигнал вызова полевого телефона.

Офицеры переглянулись.

— Это кто может быть?

Командир отряда снял трубку:

— Горбань на связи.

— Это Авдеев. Федор Моисеевич, вы, оказывается, держали своих людей в Минске.

— И что? У нас тесная связь с подпольщиками.

— Так вот один из них прибыл на базу.

— Что случилось?

— Подтвердил то, о чем вы сейчас говорите с майором, с одним дополнением. Бригаденфюрер Цепнер не убит. Он тяжело ранен, находится в госпитале, состояние критическое, но пока жив.

— Что-то еще, капитан?

— В городе введен особый режим, войска патрулируют улицы. С раннего утра ожидаются тотальные облавы в районах. Рейхскомиссар в ярости. Думаю, в Берлине тоже. Теперь все. Мне что передать вашему человеку из города? Пусть едет обратно или подождет вас?

— Пусть подождет. В город в ближайшее время он не поедет.

— Есть, Федор Моисеевич, передам. Конец связи.

— Мы скоро подъедем.

— Я понял.

Командир отряда повесил трубку.

Шелестов взглянул на него и спросил:

— Что там, Федор Моисеевич?

— Бригаденфюрер Цепнер жив. Ранения получил тяжелые, сейчас в госпитале, состояние критическое. Дотянет ли до утра, неизвестно, но ликвидировать его в резиденции не удалось.

Майор спокойно проговорил:

— Я рассчитывал, что нам удастся положить где-то две трети фашистов, собравшихся на званый обед. Это был бы хороший результат. Потери мы не понесли, выжил один Цепнер. Что ж, повезло ему. Хотя кто знает, что лучше — сразу умереть или остаться инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Я бы предпочел первое. Все нормально, тем более что начальник СС не являлся ключевой фигурой акции ликвидации.

Горбань вздохнул и сказал:

— Вам виднее. Я обязан буду сообщить об этом в Москву.

— Нет. Это наша операция. Завтра вы обеспечите меня связью с товарищем Платовым. Я сам доложу ему обо всем.

— Хорошо. Это ваше право.

Шелестов затушил окурок в банке из-под тушенки, служившей пепельницей, и спросил:

— Вы предприняли меры по обеспечению безопасности жителей района, в первую очередь села Ясино, деревень Карчеха и Павлинка? Немцы наверняка посчитают атаку на резиденцию Кубе актом возмездия за карательную операцию, проведенную там. Не исключено, что рано утром эсэсовцы заявятся туда и жалеть никого не станут.