Александр Карпов - Разведчик от бога

Едва поднявшись, Егор почувствовал резкий удар по лицу комьями земли. Справа брызнул фонтанчик, сильно дернулось лежащее тело одного из бойцов его взвода. Что-то резко рвануло суконную ткань складки шинели на плече, от чего правую руку отбросило назад, и она выпустила винтовку. Слева прямо перед Егором упал на бок еще кто-то, на которого он упал, споткнувшись валенком о скрытое снегом препятствие.

– Не вставай, Щукин! – услышал он где-то позади и, обернувшись, увидел метрах в восьми от себя лежащего на снегу сержанта, левая рука которого безжизненно вытянулась вдоль тела, оставляя на белой пелене снега сочный кровавый отпечаток.

Егор смотрел на него, лежа не земле, отгороженный от вражеского пулеметчика спиной только что убитого товарища.

– Лежи, Щукин, не вставай! – хрипло кричал ему сержант, кривя лицо от боли.

Он попытался подтянуть руку к себе, поворачиваясь на бок, но тут же сильно дернулся, неестественно согнувшись. А возле него взметнулись к небу фонтанчики комьев земли, вырванные из грунта горячими пулеметными струями.

Егор потянул к себе винтовку, возле него также брызнули всплески мерзлого чернозема. А сзади кто-то громко и резко вскрикнул.

Воздух над полем сотрясался грохотом десятка немецких пулеметов. Пороховая дымка, сопровождаемая тянущимся едким запахом горелого пороха, стелилась на десятки метров в сторону от вражеских позиций. Между заснеженными холмиками мертвых солдатских тел появлялись новые, еще не покрытые снегом. Люди в серых суконных шинелях метались вокруг, ища спасение в самых ничтожных укрытиях, которыми порой служили те самые, уже покрытые утренним снегом, трупные холмики.

Егору пришлось залечь в спасительном для себя месте, за телом только что погибшего бойца, спина которого стала естественным укрытием от пулеметного дождя. Слева его скрывал от прицела немецкого стрелка труп павшего в бою накануне. За ним уже лежало и еще вздрагивало в предсмертных конвульсиях тело солдата из соседнего взвода. Левой ногой Егор упирался в еще один окоченевший заснеженный холм, образовавшийся сложенным в неестественной позе человеческим телом. Справа его прикрыли сразу два мертвых товарища, только что срезанных пулеметной очередью. Еще чуть правее на бойца смотрело пустыми глазницами, обработанными вездесущим лесным вороньем, белое мертвое лицо погибшего несколькими днями ранее солдата, подбородок которого упирался в воротник новой, совсем еще не ношенной гимнастерки, сиявшей алыми пехотными петлицами.

Егор невольно остановил взгляд на белом мертвом лице с пустыми глазницами. А через секунду его начало трясти от ощущения безысходности, от понимания того, что и он будет так же безмолвно лежать на этом поле, в десяти километрах от родной деревни. А его темно-синие глаза будут выклеваны лесными воронами.

Он нервно заерзал на земле, стал вертеть головой, отыскивая спасение. Но рядом, насколько он мог охватить взглядом, уже никто не бежал, не прыгал. Сквозь грохот вражеских пулеметов слух различал истошные крики раненых и умирающих людей.

То и дело то справа, то слева раздавалось выворачивающее человеческую душу: «Помогите!» Кто-то громко, надрывно и жалобно стонал:

– Санитар, санитар!

– Как же больно, мама! – доносилось с другой стороны.

– А-а-а-а-а! – не переставая, орал от непереносимой боли еще один умирающий.

Пулеметы смолкли, как по команде. Но буквально через секунду где-то в стороне пара из них заработала снова, надрывая барабанные перепонки. Потом все стихло, и только стоны раненых разносились над полем.

– Ма-ма-а! – выл кто-то рядом с Егором, невидимый ему из-за груды прижатых к земле тел.

– Где танки, где артиллерия? – негромко кричал где-то сзади лежащий на промерзлой земле солдат, перемежая вопросы краткими матерными скороговорками. – Нас должны были поддерживать танками! Где они? Почему так? Почему во весь рост на пулеметы?

– Ма-ма-а! – снова послышалось завывание тяжелораненого. – Как же больно-о! Ма-ма-а!

– Санитар, санитар! – громко и жалобно звал другой.

Где-то в стороне раздался хлопок одиночного выстрела. «Из немецкой винтовки», – тут же на слух определил Егор. За ним ударил второй. Потом сразу загрохотал пулемет и, сделав несколько коротких очередей, смолк. И снова над полем стали разноситься сводившие с ума своей беспомощностью отчаянные стоны раненых и умирающих людей.

– Снайпера работают, – заключил кто-то, видимо не далеко лежащий от Егора, – не угомонятся, пока не стемнеет.