Александр Тамоников - Даманский. Огненные берега

— Шарафутдинов!

— Я! — гаркнул темноволосый здоровяк.

— Остаешься в казарме. Отвечаешь за все, порядок наводишь, следишь за сохранностью оружия в оружейной комнате.

— Но, товарищ лейтенант… — растерялся боец.

— А «но», Шарафутдинов, будет после службы, — отрезал Павел под смешки пограничников. — Вот вернешься домой и не соглашайся с чем угодно, мне без разницы. А здесь отвечай как положено!

— Есть!

— Все, убежал.

— Быть тебе, Шарафутдинов, вечным дневальным, — хихикнул Черемшин.

Обиженный боец удалился, строй сомкнулся.

— Не буду говорить красивых слов, товарищи пограничники, — медленно начал Павел, — хотите их услышать, попросите старшего лейтенанта Писарева, когда вернетесь. Сами понимаете, границу надо защищать. Выступаем с мотоманевренной группой майора Яшина. По прибытии на место оборудуем позиции, ждем.

— А потом? — спросил Глобыш.

— А потом — суп с котом, боец. Выполнять приказы по мере их поступления. И с неприятностями будем бороться, — Павел усмехнулся, — по мере их поступления. У вас полчаса на сборы, — он посмотрел на часы. — На каждого — комплект гранат, по шесть снаряженных магазинов. Один «РПГ-7», два ручных пулемета. Шагдаров, Вахрушев, Лапшин, уяснили?

— Так точно… — нестройно отозвались упомянутые.

— Хорошо утеплиться. Не нужны мне ваши обмороженные конечности, — Котов невольно покосился на Бабаева. Тот пожал плечами: а чего опять он?

— Фляжки с водой брать? — деловито спросил Кузнецов.

— Снега поешь, — хихикнул Пустовой, — его там мно-ого…

— Фляжку бы можно, — вступился его приятель Шульгин, — только с наркомовскими, так сказать… Вернее, с министерскими, — поправился он и смущенно опустил глаза. — Тогда уж точно не замерзнем.

Солдаты оживились, заулыбались.

— Кстати, насчет наркомовских, — Котов вынул из кармана несколько смятых конвертов, отыскал нужный. — Вы, конечно, в курсе, что на адрес заставы в эти дни приходит много писем и телеграмм от советских граждан и организаций — со словами поддержки, благодарности и тому подобное. Хочу зачитать одно из этих отправлений, мне оно показалось занятным. Телеграмма: «Остров Атаманский. Пограничная застава «Нижняя Масловка». Гордимся вашим подвигом, ребята. Стойте мужественно. Ждем вас в гости после службы. Сотрудники треста ресторанов города Сочи».

Раздался дружный смех. У солдат были такие лица, словно их уже усаживали за стол и начинали потчевать. Все расслабились, напряжение спало.

— Ах, Сочи… — застонал Бабаев, — вот где я должен жить, эх, кабы знал прикуп…

— А ты как вообще себя чувствуешь, рядовой? — ехидно прищурился Павел. — Не рановато ли сбежал из санчасти?

— Товарищ лейтенант! — испугался Бабаев. — Больше не пойду в санчасть, сходил уже… У них за вход рубль берут, а за выход — четыре! Все нормально, видите? Руки работают, ноги ходят…

— В плен не попадешь, Миша? — усмехнулся Черемшин.

— Да дался вам мой плен, — фыркнул Бабаев и закончил под дружный гогот, — ну, и попаду, вам-то что с того? Буду и там сокращать поголовье китайцев — имею опыт.

В запасе оставалось двадцать минут. Павел примчался домой, расцеловал жену.

— Заходи, ты сегодня что-то рано, — обрадовалась Настя, буквально втаскивая его в квартиру. Насторожилась, почувствовала противодействие, испугалась: — Что не так, Паша?

— Прости, родная, — взмолился Павел. — Срочное ночное дежурство, больше некому. Все в порядке, ничего опасного. На минутку забежал — поцеловать, сказать: «До свидания».

Она застыла, задрожало милое личико, глаза испуганно забегали. Похоже, поняла. Вцепилась в него, прижалась, застонала.

— Не пущу… Не уходи, Паша…

И сама понимала — как он может не уйти? Тело покрылось мурашками, защипало под лопаткой. Тоска навалилась смертная — аж в глазах потемнело. Почему? Все штатно, обычное служебное задание, разве он виноват, что служба такая? Не на войну же идет! Он пытался ей что-то втолковать, урезонить — ведь действительно все нормально, взвод заступает в наряд — и не просто так, а с невиданной броневой поддержкой, при виде которой ни один китаец в здравом уме к нам не сунется!

— Так это в здравом уме, Пашенька… — всхлипывала Настя. — Где ты видел китайцев в здравом уме? Они же фанатики, умереть готовы за свои безумные идеи…

А вот в этом она была совершенно права… Время поджимало. Он оторвал ее от себя — плачущую, смертельно побледневшую, чмокнул в макушку и побежал по ступеням…