Александр Тамоников - Даманский. Огненные берега

— Мишка! Бабаев, чтоб тебя! Живо в строй! — проорал русоволосый сержант.

— Ну что? — из бытовки, расположенной за тумбочкой дневального, высунулся заспанный солдат, заразительно зевнул. Поводил глазами, уперся взглядом в лейтенанта. Нахмурился, что-то вспоминая, немного побледнел. Барабанная дробь была бы весьма к месту! Он ловко, одной рукой застегнул воротничок, побежал в строй, стал локтями раздвигать товарищей. Павел не удержался от язвительной ухмылки. Бабаев смотрел на него исподлобья, выпятив губу.

— Взвод, равняйсь! — на всякий случай выкрикнул сержант. — Смирно!

— Вольно, — вздохнул Котов. — Ждете команды «Разойдись», товарищи солдаты? Не дождетесь. Моя фамилия Котов, зовут Павел Константинович, я ваш новый командир взвода. Надеюсь, надолго. Так что свыкайтесь с неутешительными реалиями.

— Ну, почему же, товарищ лейтенант, мы очень рады… — выдавил стриженный под ноль остроносый боец. У него было забавное произношение. Он стушевался под пронзительным взглядом, сделал глуповатое лицо. Павел удрученно покачал головой. Дисциплину в этом войске явно следовало подтянуть.

— Та мы уже знаем, товарищ лейтенант, нам сказали, — бросил сосед остроносого — на вид простоватый, добродушный боец. — Вы с женой на заставу приехали…

— Ага, классная девчонка, — буркнул кто-то на фланге.

Павел резко повернулся. Неосторожный боец с погонами ефрейтора сделал круглые глаза и явно пожалел о сказанном. Но слово не воробей, назад не воротишь. Павел подошел, пристально заглянул ему в глаза. Парень практически не дышал, смотрел в одну точку. Во взгляде молодого лейтенанта было что-то такое, отчего хотелось испариться.

— Фамилия?

— Ефрейтор Терехов, — обреченно вымолвил провинившийся.

— Выйти из строя, ефрейтор Терехов!

Тот сделал два шага вперед.

— Отжаться пятьдесят раз, — приказал Павел. — Время — минута. Не уложишься — еще пятьдесят. Время пошло.

Ефрейтор рухнул как подкошенный. Поджарый, мускулистый, он отжимался быстро и уверенно, но при этом тяжело дышал. Павел наблюдал за ним, считал секунды. Шеренга не шевелилась. Солдаты прятали глаза, кто-то украдкой ухмылялся, другие сочувствовали невезучему товарищу. А что такого он сказал? Всего лишь несколько приятных слов в адрес супруги товарища лейтенанта…

Старшина Фролов, наблюдавший со стороны, удрученно качал головой. Как же это некрасиво — старослужащего заставили отжиматься…

Ефрейтор Терехов закончил упражнение, поднялся.

— Встать в строй.

— Есть! — он шагнул назад, наступил на носок соседу. Тот охнул, вырвалось неприличное слово. Терехов не остался в долгу — отозвался в том же духе.

— Отставить базар! — среагировал Павел.

Строй напрягся. Терехов тяжело дышал, физиономия его покрылась красными пятнами.

— И так будет с каждым, — пообещал Котов, — кто в вольной манере соберется обсуждать вещи, которые его не касаются. Только «Анастасия Игоревна» и в уважительном тоне. Всем ясно?

— Так точно… — прогудел строй. Павел поморщился — кто в лес, кто по дрова. Он покосился на Бабаева. Тот предусмотрительно помалкивал — не дурак.

— Фролов, принесите список личного состава, проведите перекличку, — повернулся он к старшине. — Каждый названный громко произносит «я» и выходит из строя. Будем знакомиться, товарищи солдаты.

Фролов выкрикивал фамилии, солдаты отвечали. Два сержанта — Покровский и Сычев — командиры отделений, представители младшего командного состава. Кто-то выходил неспешно, как бы подчеркивая свою независимость, другие — согласно уставу. Одних Павел запоминал сразу, фамилии других мгновенно вылетали из головы. Ничего, успеет еще. Боец с добродушной физиономией — рядовой Филипчук. Обладатель острого носа — Модяну. Ефрейтор Терехов — этого уже не забудешь. Жилистый, худой Лузин, мрачноватый крепыш Глобыш, смешливый черноволосый Черемшин…

— Рядовой Бабаев! — выкрикнул Фролов.

— Присутствует, — буркнул упомянутый товарищ, выбираясь из строя. Встретился с пристальным взглядом командира, картинно вздохнул, поправился: — Ну, я…

— Хочешь отжаться, как Терехов? — спросил Котов.

— Я! — громко ответил солдат.

— Шагдаров!

— Я! — единственный малорослый, но крепко сбитый паренек выкатился из строя, едва не повалив Котова. У него были маленькие глаза и широкая, как блин, физиономия. Он непринужденно и бесхитростно смотрел на командира. А каким уставом это запрещено? Пока ни в чем не провинился.