Андрей Воронин - Инструктор. Первый класс

— Послушай, — сказал он, зная, каким будет ответ, но все-таки надеясь на чудо, — у меня там в багажнике «калаш» и пара рожков…

— Ну и дурак, — спокойно отреагировал на это сообщение Илларион. — А если машину угонят или просто обворуют? Хорош подарочек для дворовой шпаны!

— Ну-ну, не надо обо мне так плохо думать. Мы с тобой учились у одних учителей, так что и у меня не обе ноги левые. Твою хваленую шпану возьмут за штаны раньше, чем они обнаружат тайник, не говоря уже о том, чтобы его вскрыть.

— Тогда зачем ты мне об этом рассказываешь?

— Затем, чтобы ты взял его с собой вместо этой своей цацки. Ну, или в дополнение к ней, если она тебе так дорога.

Забродов повертел перед глазами полуразобранный, поблескивающий от масла револьвер и положил его на стол.

— Опять ты за свое, — констатировал он. — Как заботливая мамаша, проверяющая, надело ли ее чадо шарф и перчатки перед уходом из дома, хотя у чада уже седина в бороде. Ну, на кой ляд мне сдалась эта железяка? От того, что она из твоего багажника перекочует в мой, в плане моей безопасности мало что изменится. Я что, должен таскаться с ней по улицам, чтобы быть готовым в любой момент отразить нападение?

— Они хорошо вооружены, — напомнил Андрей. — Даже слишком хорошо.

— Вот и прекрасно! Значит, в случае необходимости они же со мной и поделятся излишками… Я бы и револьвер не стал брать, в таких делах вполне можно обойтись и голыми руками, но вдруг придется кого-нибудь пугнуть? Люди часто ведут себя неразумно и не боятся голых рук, особенно когда сами при оружии. Что же, убивать их за это заблуждение?

— Хвастун, — с горечью констатировал генерал, вставая с кресла.

— Да, — скромно признал Забродов, — и это прекрасно. Не обладай я этим мелким недостатком, меня следовало бы прижизненно канонизировать и, накрыв стеклянным колпаком от пыли, выставить на всеобщее обозрение.

— Канализировать тебя следует, а не канонизировать, — сострил Мещеряков, направляясь в прихожую.

— Может быть. Ты генерал, тебе виднее. Тебя проводить?

— Вот еще, — отмахнулся Андрей, натягивая пальто. — Что я, красна девица? Ты вот лучше дверь за мной запри.

— Зачем? — не делая попытки подняться, лениво откликнулся Забродов. — Буду уходить — запру.

— Тьфу, — сказал Мещеряков и вышел из квартиры.

Илларион остался сидеть в кресле, слушая, как удаляются вниз по лестнице его шаги. Прислушивался он, впрочем, не столько к шагам Андрея Мещерякова, сколько к своим ощущениям, которые отчего-то становились все тревожнее с каждой секундой. Легкая озабоченность, которую он испытывал уже давно, вдруг переросла в смутное беспокойство; беспокойство, в свою очередь, уступило место тревоге, которая нарастала, словно катящийся с горы снежный ком. Мещеряков еще спускался по лестнице, приближаясь к первому этажу, а Илларион уже был на ногах.

Бросив взгляд на так несвоевременно оказавшийся разобранным револьвер, он быстрым шагом направился в прихожую. Рука сама собой протянулась и прихватила со стоявшего на комоде металлического блюда один из метательных ножей. «Здравствуй, паранойя!» — пробормотал Забродов, представив, как выглядит со стороны в своих старых армейских бриджах, линялой нательной майке с поблекшими камуфляжными разводами, в домашних тапочках и с обоюдоострым метательным клинком в руке. Зрелище было не для слабонервных, но что-то подсказывало, что в ближайшие несколько минут слабонервных Иллариону Забродову встретить не суждено.

В подъезде, который отапливался чисто символически, оказалось весьма прохладно. По-домашнему шлепая задниками тапочек, Илларион сбежал на первый этаж. Приближаясь к начавшей обрастать ледяными наплывами железной двери подъезда, он услышал, как во дворе коротко пиликнула отключенная сигнализация генеральской машины. Он протянул руку к кнопке электрического замка, и в этот момент снаружи один за другим послышались три коротких, глухих хлопка. Эти звуки ни с чем нельзя было спутать: там, во дворе, только что трижды выстрелили из пистолета, оснащенного глушителем.

Из-за известных событий Реваз Гургенидзе не успел завершить ужин чашечкой крепкого кофе. Не то чтобы вид кровавой лужи, которую размазывал по полу придурковатый Георгий, испортил аппетит полевому командиру, но оставаться в шашлычной старого Зураба ему не хотелось по множеству весьма уважительных причин. И одной из них была острая необходимость как можно скорее оказаться поближе к центру, а точнее — к Малой Грузинской улице, где жил Ас.