Константин Стогний - Позывной «Крест»

Белый песок под лунным светом был схож со снегом, словно зима сбежала со свадьбы и накрыла все вокруг подолом белоснежного платья. Птички на ветках саксаула напоминали подтаявшие леденцы. Ветер столетиями шлифовал известковые камни-останцы и за века превратил этих толстых «снеговиков» в стройных, подтянутых «снежных баб».

Колодец они нашли на рассвете. Это была полуметровая в диаметре дыра в земле, огороженная почти развалившимся поребриком. Чтобы напоить верблюдов, Метушелах на веревке опустил в колодец мягкое резиновое ведро, сделанное из секции автомобильной камеры.

Пока мужчина поил животных, девушка в его бинокль рассматривала столб пыли, появившийся на горизонте.

— Машина? — спросил у нее Лавров и взглянул вдаль.

На границе, где сливались бледно-желтые, почти белые пески и зыбь бледно-голубого неба, появился вертикальный черный столбик.

Испуганный Метушелах с прытью, достойной юноши, запрыгнул в седло и заорал:

— Хат-хат! — И что есть мочи пустился вдаль.

— Что? Куда? — вскрикнул Виктор.

Светлана в замешательстве посмотрела на спутника.

— Что это с нашим проводником?

Ответ не заставил себя долго ждать. Вскоре черный столбик на горизонте превратился во всадника на верблюде.

Под боками дромадера колыхались тяжелые кисти шерстяных украшений, не таких, как у верблюдов Метушелаха. Его хозяин был в черной накидке-абайе и черном платке-куфии. В двухстах метрах от колодца он снял с плеча карабин и выстрелил, Светлана взвизгнула.

— Спокойно, — обнял ее за плечи Виктор. — Если бы он хотел убить, убил бы. Просто пугает. Сейчас узнаем, что ему нужно.

Виктор успокаивал девушку, а сам держал руку на рукояти «Глока». Если что, он готов был выстрелить прямо из кармана.

Всадник не доехал до них метров пятнадцать. Верблюд остановился и аккуратно, будто оберегая хозяина, опустился на колени, затем стал приседать. Бедуин спешился и походкой хозяина направился к путешественникам. Подойдя к колодцу, он забавным жестом обхватил ведро одной рукой и сверкнул глазами.

— Это мой колодец! — заявил бедуин, на плече которого висел карабин.

«Эх, пальнуть, что ли? — подумал Виктор, вновь трогая «Глок» в правом кармане. — Ладно, не буду. Не бандит же…»

Бедуин левой рукой освободил кончик платка, закрывавший лицо, ткань повисла и обнажила усатую физиономию мужчины лет тридцати, весьма хищно улыбавшегося.

— Это мой колодец! — повторил он.

— Мы не пили из него! — заверила девушка.

— Можете пить на здоровье! — предложил бедуин, и его улыбка изменила оттенок. — Но верблюдам нельзя.

— Это почему? — поинтересовалась Светлана.

— Ваши верблюды в попонах хашимитов! — пояснил человек в черном.

Виктор и Светлана переглянулись.

— Видимо, дело в застарелой войне между кланами хашимитов и харишей, — вполголоса сказал Виктор Светлане по-русски. — Это у них свято.

— Ты русский? — с удивлением спросил боевик на русском же языке, но с приличным акцентом.

— Нет, украинец. Виктор Лавров, — представился журналист, отпустил пистолет, вынул руку из кармана и протянул ее незнакомцу.

— Ты прав, европеец. Ни хашимиты, ни их верблюды не будут пить из колодца харишей. Я Али ибн аль-Хариш! — ответил бедуин, не подавая Виктору руки.

«Почти Гассан Абдурахман ибн Хаттаб, — злился Виктор. — Врезать бы тебе».

На груди хариша красовался патронташ с патронами калибра 7,62 для самозарядного карабина Симонова, на левом боку в большой кобуре оттягивал ремень тульский пистолет системы Токарева.

— Ну, что здесь делают верблюды хашимитов? — спросил бедуин-хариш у Лаврова, заметив, как тот разглядывает его вооружение.

— Мы едем на них в Кунейтру, — ответил Виктор.

— Кунейтра контролируется силами ООН. Город необитаем, — сообщил хариш, продолжая говорить по-русски, и спросил: — Ты из Москвы?

— Из Киева.

— Я был в Москве, учился там, — объяснил бедуин. — Умею читать и писать по-русски.

Али дал ведро Виктору и на правах хозяина колодца обратился к девушке:

— Как твое имя?

— Мое имя для отца! — ответила Светлана и кивнула на Лаврова.

— Ты злая, женщина, — сказал бедуин и направился к своему дромадеру.

Животное неуклюже поднялось на ноги, когда бедуин взгромоздился в седло.

— Верблюдам хашимитов нельзя пить из этого колодца, — еще раз сказал по-русски хозяин колодца. — А вы можете пить. Салам!

Бедуин постучал хлыстиком по шее своего скакуна: «Хат-хат!»

— Али ибн аль-Хариш! — окликнула его Светлана. — Пока бедуины будут драться друг с другом, они навсегда останутся второсортным народом, глупым, жадным, варварским и жестоким! Как ты!