Константин Стогний - Позывной «Крест»

— А где твой козел? — с иронией спросил Виктор, но старец, которого он назвал Агасфером, ничего не ответил, будто дал собеседнику осмыслить свою глупую фразу.

— Этот мир состоит из таких, как ты, — молодых и наглых. Когда-то и я был таким, — не меняя спокойного тона, сказал Агасфер.

— Ты мандей?

— Назареи, которых вы называете мандеями, много лет подряд приходили сюда. Иисус тоже был назареем, пока не стал Сыном Божьим. Вот, смотри.

Старец кивнул на стену, и она вмиг осветилась десятками масляных ламп.

На стене был изображен человек с головой шакала. Египетский проводник умерших в загробный мир Анубис предлагал испить из чаши другому человеку с головой ибиса — Тоту. Тот, бог Луны, бог мудрости и знаний, покровитель библиотек, ученых, государственного и мирового порядка, держал в одной руке посох, а в другой египетский крест анкх — ключ жизни. Все это никак не увязывалось с христианской религией.

— Те, кто расписал эту пещеру, не считали его Сыном Божиим, — заключил старик.

— Но как же… — начал было Виктор, но старик продолжал:

— Прошли годы. Те, кто так считал, пали в борьбе с жестоким Римом. Затем сюда приходили те, кто просто решил покаяться.

Виктор наконец понял. Пещера Покаяния — не плод воображения, не миф. Она существует, расположенная в двух шагах от дороги в Эль-Кутейфу. Как это ни странно и неправдоподобно в двадцать первом веке, но она есть… А может, это просто сумасшедший старик, возомнивший себя незнамо кем?..

— Вздор! Какая Пещера Покаяния? — не выдержал Виктор. — Я видел много пещер в своей жизни. Если каждую из них считать…

— Здесь смиряются души, здесь скрепляются сердца. Или тебе мало того, что ты уже здесь увидел, чтобы это понять? — улыбнулся страшной улыбкой подземный старец.

Виктор впервые за много лет своей жизни почувствовал дрожь в коленях.

— И что ты хочешь этим сказать? — взволнованно спросил он.

— Теперь здесь живу я, — печально откликнулся Агасфер, опустив голову, — живу вечно.

— Но если мне не изменяет память, ты должен был ходить вечно…

— Я не могу. Ваш мир не дает мне жить наверху.

— Цивилизация, — понимающе кивнул Виктор.

— Да-да, — обрадовался его пониманию Агасфер, — ваши машины, и паровозы, и эти, как их… Коробки, которые передают человеческий голос на расстояние.

Виктор не верил своим ушам:

— Радио?

— Да, кажется, так оно называется, — подтвердил старик. — Два безбожника с разных материков придумали его в одно и то же время.

Такой простой рассказ об открытии Попова и Маркони развеселил украинца.

— Когда ты в последний раз был наверху? — Виктор понимал, что представления старца о цивилизации несколько устарели.

— Недавно. Как раз когда они передали первый сигнал по своей жуткой машине.

«1896 год? — подумал Виктор. — Что-то… Я, кажется, схожу с ума… А сейчас у нас какой год?»

— Пять тысяч семьсот семьдесят пятый, — ответил Агасфер, — по иудейскому календарю.

«Нет, нет. На сумасшедшего этот старик не похож, — продолжал думать Виктор. — Но как он здесь жил? Без воды, без пищи…»

— Обреченный на вечную муку не думает ни о какой пище, кроме духовной, — ответил старец вслух.

Виктору вдруг стало страшно за этого человека. Обреченный вечно жить ради чего? Ради того, чтобы дождаться? Сколько лет? Две тысячи? Нет страшнее наказания, чем быть гонимым самим собой, безразличным для окружающих, невидимым для мира, невостребованным в жизни…

— Не зови меня наверх. Меня тут же схватит полиция, а никому это не нужно.

— Никто и не поверит в человека-легенду, — согласился Виктор. — Мир сходит с ума от любой ерунды. От лазерного оружия, от новых смартфонов, от метеоритов, от новых ядерных ракет…

— От чего? — переспросил Агасфер.

— Мне жаль тебя, старик, — вздохнул Виктор. — Несмотря ни на что — жаль.

— Так помоги же мне! — вдруг воскликнул Агасфер. — Ты первый человек, который пожалел меня. Умоляю, помоги!

Старик рухнул в ноги Виктору и тихо затрясся в рыданиях.

— Я давно раскаялся. Еще до открытия континента с красными людьми.

«Это он об Америке?» — подумал Лавров.

— …еще до всех этих проклятых войн безбожников с крестами на своих железных хитонах.

«А это о крестовых походах… Ого, старик, как же тебя потрепала жизнь…»

— Я раскаялся и верую! — рыдал Агасфер. — Ты моя единственная надежда. У тебя есть то, что может спасти меня. Подголовный камень. Я поговорю с ним, я вымолю прощение. Сил моих нет… Нет сил жить! Он милосердный. Он простит. Прошу тебя…