Константин Стогний - Позывной «Крест»

Расстояния в ночной пустыне представляются как минимум в два раза большими, чем днем. Люди двигаются по огромному, полному шорохов пространству, и за пределами круга света, отбрасываемого фонарями, стоит непроницаемая черная стена. Только в малом радиусе от источника света можно различать цвета. При свете фонаря многое выглядит иначе, чем днем; ветви кустарников и трава приобретают призрачный, подводный оттенок.

Создавалось впечатление, что они бредут по дну моря, где-то глубоко-глубоко, куда с большим трудом добирается солнечный свет. Слабый луч фонаря Лаврова показывал ему участки заостренных камней и блеклую окраску песка между ними. Все представления о формах и размерах искажались. Неподвижные большие камни можно было принять за живых существ.

Достаточно далеко от дороги высились скалы, поросшие саксаулом. У покрытого кустарником подножия скалы лежали беспорядочно разбросанные камни. На откосе можно было разглядеть небольшие пещеры, в которых наверняка спрятались до утра ласточки. Вход в самую большую пещеру соответствовал по размерам маленькой комнате, и оттуда уходили вглубь низкие узкие проходы. Они были слишком тесны для Виктора, даже ползком нельзя было в них пробраться. Оставалось только освещать их фонарем в тщетной надежде что-нибудь увидеть.

— Ну, вот здесь я и обоснуюсь, — решил Виктор. — Ты там это… поаккуратней.

— Если завтра к вечеру не вернусь, беги один, — уверенно сказала девушка. — Миссию надо выполнить.

Она стояла, гордая и стройная, и даже арабское платье не могло скрыть ее великолепной фигуры. Виктор подошел к Светлане вплотную.

— Если ты не появишься, я все равно потом вернусь… чтобы расплатиться, — спокойно сказал он, глядя ей в глаза.

— Появлюсь, появлюсь, — заверила его Светлана, смеясь. — А то ты потом один пол-Дамаска разнесешь.

После долгого поцелуя они разделились, и девушка отправилась назад к автомагистрали, ориентируясь на свет фар редко проезжающих автомобилей впереди и далекие огни Эль-Кутейфы справа.

Нагнувшись, Лавров осветил пещеру. Пол был покрыт камешками разных размеров, а угловатые неровные стены, испещренные расщелинами и буграми, возможно, навели бы на кого-то мистический ужас, но только не на Виктора. «Индиана Джонс, наверное, курил бы в сторонке», — подумал он.

Постепенно свод пещеры начал опускаться. С каждым шагом потолок нависал все больше, и вскоре Виктору пришлось встать на четвереньки.

«Так. Стоп, Лавров. Ты у нас кто? Спелеолог? Куда ползем? — Виктор продумывал дальнейшие действия, как обычно, с долей иронии. — Остаться при входе? Попадешь на завтрак к мандеям. Ползти дальше? А если завалит? Да, можно подумать! За тысячи лет не завалило, а сейчас завалит?»

Он мог и остановиться, но страсть путешественника влекла его вперед. И, как оказалось, не зря.

Виктор продолжал ползти. Камни и камешки, обильно усеявшие пол пещеры, как выяснилось, имели острые зазубренные края. Он полз по проходу с максимальной осторожностью и вскоре добрался до другого зала, несколько больших размеров. Но что особенно радовало, он смог встать в полный рост и размять спину. Затем посветил фонариком… О, что это!

Со стен на пришельца взглянул бледный лик Иисуса Христа с выразительными миндалевидными глазами. Пещера оказалась позабытым на века убежищем первых христиан, тех времен, когда христианство еще не оформило свою иконографию, свои символы и предания. Здесь прятались христиане, когда втайне отправляли свои обряды, а посвященные общались со своими святынями в очень укромных местах.

Виктор на своем веку побывал во многих пещерах. Чего только стоила пещера Ринпоче на склонах Гималаев, где он едва не лишился жизни… Или пещера Исцеления на взгорьях Верхнего Мустанга, где чудодейственные испарения спасли ему жизнь. А пещеры под антарктическими льдами, где существовала жизнь вне цивилизации? В основе всего была жизнь… Но здесь… Лавров явственно почувствовал странную энергетику. Ничего подобного ранее он даже не мог себе представить. Жизнь на краю чего-то совершенно нового и неизведанного.

Что это? Путь туда? В мир совсем других материй, астральных тел, о котором ученые только строят предположения, тогда как верующие слепо повторяют слова о загробном существовании?

Для человека, воспитанного на диалектическом материализме, пусть даже соприкоснувшегося с монастырем, путь в бессмертие означал смерть. Потому Лавров поежился от нехорошего ощущения.