Константин Стогний - Позывной «Крест»

— Ничего, — вежливо возразил Стип Врлич, но обратно сел потому, что столовую наполняли охранники мэра и полицейские, из-за чего места недоставало.

Начальник полиции заглянул в свободные комнаты и вошел в ту, что занимал Лавров, вслед за врачом. Протянул руку для рукопожатия украинцу.

— Акрам Бассо, — представился начальник полиции.

— Его зовут Виктор Лавров, он не может говорить, — поспешил встрять Али. — Невралгия третьей ветви тройничного и языкоглоточного нервов на фоне сильного ушиба, полученного при падении.

— Как это? — не понял начальник полиции. — С лестницы упал, а язык не работает?

— Э-э-э, чего же тут непонятного? — вместо врача ответил заглянувший в комнату мэр. — Мне зуб мудрости когда удаляли, неврит третьей ветви тройничного нерва случился, я три дня разговаривать не мог, разве вы не заметили?

— Заметили, спасибо большое! — поблагодарил Акрам: то ли за то, что мэр потрудился ему разъяснить непонятное, то ли за то, что тот целых три дня молчал и не поучал его.

— От сильной дозы обезболивающего действительно иногда на некоторое время утрачивается функция речи, — еще раз объяснил Али ибн Сина.

— У меня есть хорошее гранатовое вино, — заглянул к ним Асаад. — Садитесь за стол.

— Спасибо, почтенный Халид, но я на службе, — отказался начальник полиции.

— Мне тоже пока ни к чему, — отрицательно покачал головой мэр.

Он, как и сирийский президент Башар Асад, был алавитом, однако в повседневной и ритуальной практике шииты-алавиты отступают от некоторых важных предписаний ислама — вплоть до обрезания и запрета на употребление в пищу свинины. Поддерживают даже такие элементы языческих верований, как культ солнца, луны и звезд. Но при этом отмечают Пасху и Рождество, верят в святую Троицу и причащаются вином.

— Ну, уважаемый Виктор, выздоравливайте! — сказал на прощание мэр. — Надеюсь, поговорим, когда увидимся в следующий раз. Я очень уважаю вашего президента Владимира Путина!

— Он украинец, — поправил мэра начальник полиции, уже полиставший украинский паспорт с трезубцем.

— Неважно, поговорим, значит, про Крым, — отмахнулся Талал Барази, мягко подталкивая его к выходу.

Когда полицейские упаковались в свой внедорожник, а охранники ожидали посадки своего подопечного, Халид обратился к мэру:

— Помогите мне с отправкой экспонатов в Дамаск. Машины оттуда пришлют, а вот грузчиков у меня нет. Сами видели: в музее — старики, у археологов — сплошь калеки.

— Они что, археологов из десантников набирают? — пошутил Талал Барази. — Здоровые, как черти. Да еще и без травм жить не могут…

Все в окружении Талала Барази засмеялись, и старик вместе с ними.

— Сколько надо человек? — спросил Талал.

— Тридцать, а лучше сорок.

— Хорошо. Когда приедут грузовики из Дамаска, пришлю роту полицейских. Но вы их покормите.

— С удовольствием! — наконец-то улыбнулся мэру Тадмора глава древней Пальмиры.

Когда машины уехали, из гостиницы вышли ковыляющий с костылем Стип Врлич и еле шаркающий ногами Виктор Лавров, которого поддерживал Али ибн Сина.

— Стип, нам мэр пообещал людей на погрузку! — поделился радостью Халид Асаад.

— Отлично! — ответил хорват, посмотрел на украинца, и желваки его заходили ходуном.

«Ну что ты собачишься, пацан? — спокойно подумал журналист. — Думаешь, у тебя одного потеря?»

Но промолчал. Что объяснять этому глупому мальчишке? Да, Лавров не был таким эмоциональным и задиристым, как хорват, в силу своего характера, да и возраста. Но боль, которую он испытывал физически, была ничем по сравнению с его душевной раной.

«Этот Стип погорюет от силы год, может быть, два. Затем, молодой и красивый, встретит прелестную хорватку, которая родит ему кучу маленьких югославчиков, и все его горести забудутся. А я?..»

Вот и пришла весна в Тадмор. Весна, которая, со всеми ее земными соками и ароматами свежей зелени, может быть, впервые в жизни не радует…

Арабская кухня для славян слишком пряная, вот почему Стип взялся стряпать штрукли — это была его любимая хорватская еда. Практически каждый раз в ресторане он заказывал штрукли — на закуску или на десерт. Но сам их никогда не готовил. Его бабушка когда-то, сто лет назад (на самом деле лет двадцать назад), рассказывала ему о том, какое это искусство — готовить домашние штрукли, это далеко не каждому дано.

— А я бы вареников наварил… украинских, настоящих, со шкварками и лучком золотистым, — сказал как-то Лавров.