Микки Спиллейн - Охотники за девушками

— Спасибо, дружище. Ты никогда не узнаешь…

Он тихо засмеялся и сказал:

— О, узнаю. Всего будет семь долларов. Семь лет — семь долларов.

Я вынул десятку и положил на стол. На полном серье- зе он дал мне сдачу, квитанцию, затем сказал:

— У тебя есть телефон. Вот его номер. Никаких «спасибо», Майк. Стрикленд приходил с несколькими сотнями, которые он должен был тебе, и оставил их мне. Из них я заплатил за телефон. У тебя еще кое-что осталось, если все тщательно подсчитать.

— Оставь их для служебных целей.

— Как я рад тебя видеть, Майк.

— Ия, Нэт.

— Ты неважно выглядишь. Дела идут как и прежде, Майк?

— Никогда больше не будет, как прежде. Будем надеяться, что все будет лучше.

— Уверен в этом, Майк.

— И все равно спасибо, приятель.

— Для меня это только удовольствие, Майк.

Я посмотрел на ключ, сжал его в кулаке и направился к двери. Меня окликнул Нэт:

— Майк.

Я повернулся.

— Велда…

Он пристально смотрел мне в глаза.

— Ты из-за этого вернулся?

— А что?

— Я слышал много всяких рассказов, Майк. Дважды даже видел тебя. Знаю, почему ты ушел, знаю, почему вернулся. Я ждал, потому что знал, что в один прекрасный день ты появишься. Итак, ты вернулся. Ты не похож на себя прежнего, за исключением глаз. Они у тебя вообще не меняются. Сейчас ты весь избитый, кожа да кости, но глаза прежние, и это очень важно.

— Неужели?

Он кивнул:

— Для кого-то.

Своим ключом я открыл замок. Это было похоже на возвращение в то место, где ты родился, где все помнится до мельчайших подробностей.

Ее стол в приемной, пишущая машинка закрыта, стопка писем, с тех пор ожидающих ответа, последняя записка, которую она оставила мне, все еще лежала у телефона.

Корзина для бумаг была там, куда я отшвырнул ее ногой, два стула для начальника и старинная скамья, которую мы приспособили для посетителей, были перевернуты, в таком положении я их оставил.

Затем я заглянул в свой кабинет. Я увидел свой рабочий стол и стул, и там было все таким, как в тот последний день.

Я вошел, рукой снял паутину и сел в кресло. Было тихо и пыльно, и в одно мгновение я перенесся на семь лет назад. За окном был другой Нью-Йорк, не тот, который я видел последний раз из этого окна. Но на улице не изменились ни люди, ни звуки.

В течение нескольких минут я просто сидел, раскачиваясь в кресле. Осмотрел ящики стола, не помня, что там было, просто наслаждаясь видом этих привычных предметов. Это был старый стол, почти древний, своеобразная реликвия, доставшаяся от убитого из аукционного общества.

Если выдвинуть полностью верхний ящик, то можно обнаружить нишу, в которой все еще находилась другая реликвия.

Калибр 45, автоматический кольт, США, военная модель образца 1914 года. Внутри он был еще смазан, а когда я проверил его работу, то мертвая вещь словно ожила.

Я положил его обратно, задвинул ящик. Он нужен был семь лет назад. Но не сейчас.

Сейчас я был «никто». Одна ошибка, и Пат схватил меня. А там, куда я собираюсь, одна ошибка, и они схватят меня.

Пат. Эта скотина преследует меня. Интересно, неужели Лери был прав, говоря, что Пат любил Велду?

Он изменился. Через семь лет Пат должен был бы продвинуться по службе и сейчас быть инспектором. А может, он и не делал попыток к продвижению?

«Черт с ним, — подумал я. — Сейчас он собирается открыто схватить убийцу, и притом крупного. Уж кто бы ни убил Ричи Коула, он же убил сенатора Нэппа и, по всей вероятности, старика Дивея. Но только я один смогу связать Дивея с другими».

— Итак, о’кей, Хаммер, — сказал я себе. — Она жива. Жива! Но где? И как долго она там?

Я рассеянно подошел к телефону, усмехнулся, услышав привычный гудок, затем набрал номер, который дал мне худой мужчина, и назвал Ничайдж Броукерс.

Я спросил:

— Рикербай?

Арт ответил:

— У тебя есть еще немного времени.

— Мне не нужно время, мне нужно закончить разговор с тобой.

— Где ты сейчас?

— В моей собственной канцелярии благодаря старанию моих друзей.

— Оставайся там. Я буду через десять минут.

— Хорошо. Захватите мне сандвич.

— Выпить тоже?

— Только не это. Возможно пару бутылок «Блю Диббанс», а больше ничего.

Не отвечая, он повесил трубку. Я взглянул на руку, но там не было часов. Смутно припомнил, что где-то заложил их, и обозвал себя идиотом, потому что это были часы «Роллекс» и я, вероятно, пропил их за один день.

Черт подери!

Из окна я мог видеть часы на Параинуяд Билдинг. Было 7.30. Улица блестела от моросящего дождя.