Дмитрий Красько - Отпущение грехов

– Черт! – сказал я. – Совсем забыл.

– Давай, – подбодрил он. – А я пока душ приму.

И я покинул его, помятого и небритого, отправившись по своим делам – в ГАИ, где мне должны были вернуть мои кровные, без папы, без мамы нажитые, документы. Мне они были нужны, как воздух, потому что, хоть ФСБ и гарантировала полное отпущение грехов, смену фамилии-имени-отчества и пластическую операцию, но, как всякая бюрократическая машина, вряд ли станет это делать, пока не получит мои прежние бумаги. При том, что выбора у меня, строго говоря, не было – либо я отдаю им старые ксивы, либо остаюсь вообще без оных, а они умывают руки, делают честную физиономию и заявляют, что, дескать, сам виноват.

Оно, конечно, местами верно, не спорю. Спасибо еще, что помогли вернуть документы. Хотя я сразу был уверен, что помогут – партнеры, так партнеры. Хоть и в разных весовых категориях.

Они свое дело сделали, теперь пришел мой черед, и я поспешил в городскую ГАИ, даже не зная, где она находится. Но это было неважно – важно было как можно быстрее покончить с этим делом. Найти городскую автоинспекцию для меня равнялось вбиванию очередного (одного из последних) гвоздя в крышку гроба секты, а лучше сказать – еще одному шагу в новую жизнь. Поскольку затягивать существование в прежнем статусе никакого резона не было.

Я выскочил на улицу, решительный, как спелое яблоко, которому пришла пора упасть с ветки. Остановив первую попавшуюся машину, засунул морду в салон по самое «не могу», оказавшись нос к носу с водителем, и поинтересовался:

– Где городская ГАИ – знаешь?

– Ну, ясно, – важно кивнул он – толстый дядька в мышиного цвета футболке, даже не прикрывавшей его пупка. – Я там техосмотр постоянно прохожу. Интересное совпадение, а?

Я не обратил на его шутку внимания. Может быть, и остроумно, конечно, да вот меня в последнее время дефицит чувства юмора замучил. Никак мне не смеется.

– Довезешь? – спросил я вместо того, чтобы упасть на землю и кататься, держась за живот.

– Ну, ежели за отдельную плату… – раздумчиво протянул он.

– С этим и ежик не спорит. Ну, так как?

– Садись, – бросил он. – Пока ты тут треплешься, мы бы уже там были.

Тут он, конечно, слегка загнул. ГАИ располагалась слегка подальше. Но ненамного. Так что преувеличение бомбилы было не сказать, чтоб ужасным. А главное – я успел. Когда приехали, часы показывали половину четвертого.

Ворвавшись в фойе, я подбежал к окошку дежурного и поинтересовался:

– Где у вас тут главный заседает?

Дежурный даже головы не поднял, вовсю изображая, будто что-то пишет на чистом листке бумаги – быть может, даже заявление об увольнении, – и отрывать его от этого дела никак нельзя, а то решимость иссякнет. Но в действительности – я-то видел – он рисовал зайцев. Причем отвратительных: они, все, как один, получались похожими на ослов. И таких ослов на многострадальном листке набрался уже целый табун.

Я собрался повторить вопрос. Я весь изнывал от нетерпения, моя нога, как у боевого мустанга, рвущегося в бой, стучала в пол, ноздри раздувались, а в голове громоздились многочисленные нелестные эпитеты, которыми можно было наградить этого ослятника. Я уже выбрал пару-тройку покультурнее, когда он все же соизволил избавить меня от необходимости переходить к оскорблениям.

– По какому вопросу вы хотите его видеть?

Голос был холодным и до жути официальным. Словно и не он сидел сейчас передо мной и награждал зайцев ослиными ногами. Мичуринец сраный. Впрочем, ему что; перед ним ежедневно косяками проносятся автолюбители, и все чего-то требуют. Кто-то – главного начальника, кто-то не очень главного, но все равно начальника. Кроме них тут шарахались многочисленные представители госавтоинспекционного племени, и каждый норовил отмочить какую-нибудь глупость. Все это я прекрасно понимал, потому что и сейчас фойе городского управления больше напоминало пчелиные соты, по которым туда-сюда снуют рабочие пчелы и трутни. Но мне нужна была матка; а вот ее-то, потряхивающую задницей с целью отложить десяток-другой тысяч яиц разумного-доброго-вечного, здесь как раз и не наблюдалось.

– Товарищ из автоинспекции, – мягко и очень вежливо проговорил я. – Даже дорогой товарищ. Я – некто Караваев. Если вам это ни о чем не говорит то наберите номер…

– А-а! – с радостью узнавания протянул он. – Караваев! Что же вы сразу не сказали? Скромность человека, конечно, украшает, но я сомневаюсь, чтобы это правило действовало в данном случае.