Дмитрий Красько - Отпущение грехов

Я призадумался. На моем месте любой бы призадумался. Потому что ситуация требовала этого. А если ситуация требует, отказывать ей никак нельзя. Как любой женщине.

Облокотившись о стену, я прислушивался – не шевельнется ли что-нибудь во тьме. Это, пожалуй, был самый верный способ выяснить, есть тут кто, не подвергаясь при этом риску себя. Все равно рано или поздно нервы у противника сдадут, и он зашевелится, коль скоро предупрежден о прибытии гостей предательским скрипом двери. В этом отношении за себя я был спокоен – в случае надобности смогу простоять в подобной позе хоть целый час. Проблема в том, что такого запаса времени не было. Я сказал Ружину, чтобы через десять минут он шел за мной, значит, на все, про все отводилось именно десять минут. Либо возможный противник будет ликвидирован, либо он серьезно попортит нам кровь.

Поэтому я решил перейти к радикальным мерам. А именно – включить фонарь и быстренько прошмыгнуть в западное крыло подвала. Если в темноте меня кто-нибудь подкарауливает, то он постарается воспользоваться моментом. Но я надеялся, что обладаю лучшей реакцией, чем этот кто-то. План, конечно, рискованный, зато он расставит все точки над ё буквально за пару минут. Я решил, что в данном случае овчинка стоит выделки. И рискнул.

Но в подвале никого не оказалось. Только пара влюбленных крыс, которые при моем приближении исчезли в ближайшей дыре. В остальном – тишина. Чтобы удостовериться в этом, я пробежал по всему подвалу, светя фонариком в каждую коморку, но по-прежнему никого не обнаружил, кроме все той же парочки крыс, которые на сей раз обругали меня, надоедливого, матом, но убегать уже не стали. Чувства, испытанные по окончании забега, оказались неоднозначными. С одной стороны, разумеется, облегчение. А с другой – нечто, до странности похожее на разочарование. То ли внутренне я уже бесповоротно настроился на схватку, то ли… Скажем, просто рассчитывал, что карауливший в подвале противник сильно облегчит поиски входа в подземелье.

Однако – тишина и пустота. Такой безалаберности от «Вестников Судного дня» я, если честно, не ожидал. Сдавать первую позицию под честное слово с их стороны было даже как-то несолидно.

Вернувшись в западный сектор, я принялся за поиски замаскированного входа. Или выхода – это уж на вкус. Переходя из коморки в коморку, обшаривал фонариком каждую стенку, наблюдая, не мелькнет ли что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее замаскированную дверь, и спешил дальше. Потому что не мелькало.

Я даже растерялся. Ежу понятно, что Козодой попал в этот дом через подвал. Другого варианта быть просто не могло. Как еще можно устроить потайной ход? Я таких способов не знал. Но подвал подозрений не вызывал. И это еще более усиливало мою растерянность.

Остановившись посреди угловой комнатушки, я принялся думать. Лучше бы, конечно, поручить это дело Ружину, – у него голова для раздумий больше приспособлена, – но Ружина под рукой не было, он торчал сейчас в машине, отслеживая, как секундная стрелка отмеряет свой предпоследний круг из условленных десяти. Так что предстояло выкручиваться самому.

Впрочем, рассуждения оказались достаточно простенькими. Это мозг, разомлев под винными парами и впечатлениями от любовных утех, долго настраивался на рабочий лад. Но все же настроился. Для начала: ежели потайной ход может начинаться только в подвале, значит, он здесь и начинается. Значит, просто хреново смотрел. Но ведь я смотрел не хреново, обшарил фонариком все стены, но так ничего и не обнаружил. Значит, надо было смотреть не на стены. А на что в таком случае смотреть? А смотреть надо на пол.

Логично? Более чем. И еще одно: если люк расположен в полу, значит, запачкаться, спускаясь в него или выбираясь наружу, проще, чем скушать кусочек пареной репы, которая, между нами говоря, и вовсе на любителя. Но у меня имелись большие сомнения относительно того, что сектанты состояли в родстве со свиньями и любили на досуге поваляться в грязи. Нет уж; их интересы лежали в совершенно иной плоскости. Они были чистюлями, а для того, чтобы оставаться чистюлей, нужно убрать всю грязь вокруг люка. А еще лучше – во всей каморке, чтобы кусочек чистоты не особенно бросался в глаза.

Это было уже что-то. На примете как раз имелась одна такая комнатушка. Находилась она на два отсека левее той, где я насиловал мозг. Меня еще при первом посещении поразила чистота, царившая там. На фоне окружающей грязи она выглядела почти нереальной. Но я тогда не придал этому значения. В коморке имелся продавленный диван и с пяток пустых бутылок водки, намекавшие на то, что это место облюбовала для своих посиделок местная шпана, по каким-то причинам сохранившая нездоровую тягу к порядку. Может, мутация, может, еще какая хренотень – кто знает?