Сергей Зверев - Небесное братство

Вхожу в машинное отделение и лицом к лицу сталкиваюсь с высоким парнем в замасленной тельняшке.

– О! Вы наш новый стармех? – расплывается он в широченной улыбке и стаскивает с головы заглушки, спасающие уши от здешнего грохота.

– Верно. А ты моторист?

– Точно.

– Тогда давай знакомиться, – протягиваю руку, – Глеб Аркадьевич Говорков.

– Ряба, – подставляет он для рукопожатия относительно чистое запястье. – То есть Юрий. Юрий Афанасьевич.

Кисть его правой руки не только перепачкана маслом, но и основательно обезображена шрамами от ожога.

– А почему Ряба?

– Фамилия моя Рябов, вот и приклеилось среди матросов.

– Показывай хозяйство…

Спускаемся по гулкой короткой лесенке и лавируем меж исполинских механизмов к закутку со столиком и высоким металлическим шкафом, что стоит по соседству с электрическим пультом управления силовой установкой. В шкафу висит новенькая роба, на верхней полке лежат такие же, как у Рябова заглушки, на нижней – рабочая обувь. Над столом приспособлена пластиковая полочка с рядком фолиантов. Недолго думая начинаю проверку комплектности судовой отчетной и нормативной документации.

– Руководство по технической эксплуатации, журнал распоряжений, журнал приема и сдачи вахт, – со знанием дела тычет пальцем в корешки Ряба.

Дело пошло…

Сидим, перекуриваем в закутке у столика. До отхода «Тристана» остается час. Киваю на обожженную ладонь:

– Где это тебя так?

– Подстанцию в порту ремонтировал. Током шибануло.

– О как! И сколько же пропустил?

– Грамм или вольт?

Смеюсь:

– И того, и другого.

– Выпил полбутылки. Я вообще много не пью. А шарахнуло вольт триста восемьдесят, не меньше. Кстати, бесплатный совет: протрезвел мгновенно.

– Благодарю.

– На здоровье. А электричество, между прочим, я с тех пор уважаю…

Кажется, в машинном отделении полный порядок. Или почти полный – при моем-то «сумасшедшем» опыте стармеха рановато решать глобальные задачи вроде оценки и приема всех систем и механизмов внушительного по размерам танкера.

Однако деваться некуда. Мне еще предстоит выслушать доклады о техническом состоянии вверенной матчасти от лиц командного состава. Не знаю, что представляют собой эти лица, но пока из всего повстречавшегося на «Тристане» народа самыми обычными и свойскими людьми показались капитан и моторист Рябов. Юра – незлобивый, простецкий, улыбчивый парень лет двадцати шести. Грамотный и, похоже, не ленивый. А легкое пристрастие к алкоголю – не проблема. Куда большие проблемы зачастую рождают трезвенники и прочие фанаты здорового образа жизни.

– Добро, Юрий Афанасьевич, – тушу окурок, подписываю акт приемки и топаю к лесенке, ведущей наверх.

– Пусть вахтенного моториста поскорее присылают! – кричит он вслед.

– Само собой. Как только поменяют стояночную вахту на ходовую…

Ползу наверх по крутым трапам. На уровне основной палубы решаю сделать остановку – глотнуть свежего воздуха. Толкаю тяжелую дверцу, выхожу и… какая встреча! Согнувшись пополам и усердно работая локотками, драит палубу мой дружок Величко. Да-да, ошибка исключена – наш драгоценный Стасик, ставший на неопределенное время матросом второго класса и заполучив в обязанности самые непрезентабельные во флоте обязанности: швартовку, покраску и уборку судна.

Мне жутко хочется его окликнуть, хлопнуть по плечу и перекинуться парочкой фраз. Но это невозможно: по легенде, мы друг друга не знаем. Он вместе с еще одним новичком данного экипажа – матросом первого класса Валерием Торбиным – прибыл на «Тристан» на сутки раньше меня.

Собственно, наличие на судне двух моих товарищей и было тем единственным условием, которое мне пришлось выдвинуть всемогущей организации в лице Иноземцева. Именно пришлось, ибо другого способа помочь Стасику остаться при деле не видел. Когда чины из ФСБ согласились – моя душенька успокоилась. Остановить запущенный процесс увольнения из армии капитана Величко для всесильной «конторы» ничего не стоило. И за Торбина я больше не переживал: если фээсбэшники возьмут под контроль процесс его излечения – он скоро позабудет о ранении.

Все так и произошло. Мой отпуск закончился гораздо раньше, чем значилось в отпускном билете, – ровно через неделю после знаменательной и обильной до алкоголя встречи с однокашником. Серега привел меня в свое управление, на базе которого производилась подготовка к операции, и представил суровому мужику с кустистыми бровями. Тот вызвал парочку таких же неулыбчивых типов, и мы с часок болтали о всякой всячине. В основном, конечно, приходилось отвечать на заковыристые вопросы. Но иногда и слушал, когда дядьки залечивали умные фразы типа: «К сожалению, в мировых центрах власти хватает образованных идиотов и просто дураков, способных привести цивилизацию к гибели…»