Сергей Герасимов - Небесное тяготение

Родион Попыкин был благодетелем человечества. Сам он об этом не знал, из скромности, но, конечно, догадывался. Всю жизнь ему хотелось сделать что-нибудь особенное, направленное на благо людей; иногда это желание становилось настолько сильным, что Родион Попыкин хватал первое попавшееся под руку и совершал благо.

Однажды майским багровым вечером он сидел на стуле у окна, качаясь и поскрипывая, изнывая от страсти к благому делу.

Тикал розовый будильник в форме закругленного квадрата, стрелка прыгала с секунды на секунду как блоха, и каждая секунда пропадала для человечества зря – потому что под рукою ничего не было, кроме пуговицы на собственной рубашке.

Оторвав пуговицу, Родион Попыкин поднес ее к глазам и присмотрелся: пуговица была маленькая, с полосатой перламутровостью, не имевшая ни какого значения для человечества. Из-под оторванной пуговицы выглянул освобожденный животик, будто бы спрашивая, нет ли чего-нибудь поесть? Готовить ужин Родиону было лень, поэтому он решил спать и заснул очень быстро.

Ему снились странные сны и, как человек интеллигентный, он, не просыпаясь, объяснял сам себе их тем, что заснул на стуле. Его голова кружилась во сне, но не в горизонтальной плоскости, как это обычно бывает, а вертикальной, поэтому Родион Попыкин всю ночь напролет испытывал довольно неприятное чувство переворачивания. Однажды он даже проснулся и, находясь в геометрическом центре ночи, увидел перед собой совсем черное небо с единственной звездой (Альфабараном, других названий он не знал отроду) и услышал неутомимое щелканье часовой блохи. Было необычное чувство легкости во всем теле и оттого хотелось сорвать с неба Альфабаран и подарить неблагодарному человечеству. Он пошевелил в воздухе руками как желто-яркий утенок шевелит крылышками и почувствовал, что летит. Правда летел он медленно, потому что Альфабаран не приближался, и снова захотелось спать. Уже на опушке утра он больно ударился головой о что-то, но не проснулся, потому что голову имел крепкую и твердую.

Проснулся он намного позже.

Было бело, холодно и твердо. У самого носа сидел паук, состоявший из восьминогой головы и хвостика. Поверхность была мелкобугристой и слегка знакомой. Где это я оказался? – подумал Родион Попыкин и встал на ноги. Паук, видимо испуганный движениями Родиона, сделал вещь совершенно недоступную для обыкновенных пауков: он начал подниматься на своей паутинке, которая торчала снизу как спица и остановился на уровне плечей Родиона. Попыкин нагнулся и взглянул на паутинку – на вид она была совсем обыкновенной, но, наверное, жесткой как стальная – паук спокойно уселся на ее верхушке.

Ну и ну! – подумал Родион и посмотрел по сторонам. Комната была чужой и плохо приспособленной для жилья: потолок был деревянным с прикрученным к нему пианино, столом и стулом.

Стол висел над самой головой, на нем лежала книга по социологии, не падая. Родион Попыкин поднял руку и взял книгу.

– Ага! – сказал он, наконец-то разобравшись в обстановке, – книга-то намагничена.

Он выпустил книгу из рук и она снова прилипла к столу. В этот момент он почувствовал странное движение в кармане – такое, будто там завелась живая мышь. Он сунул в карман руку, чтобы проверить на месте ли ключи. Ключи выпорхнули из кармана и прыгнули на потолок. Родион Попыкин обижено огляделся еще раз и узнал свою квартиру. Квартира была перевернута вверх тормашками.

Родион огорчился, взглянув на свои, еще вечером безукоризненно черные брюки. От лежания на потолке они покрылись белыми неравномерностями и потеряли парадный вид, положенный брюкам благодетеля человечества. Носки тоже стали белыми, но, так как и раньше были они укоризненной чистоты Родион оставил их без внимания. Как потомственного русского интеллигента его гораздо больше волновал вопрос "что делать?".

Для начала он посмотрел в окно и убедился, что перевернулась не только квартира, но и вся земля. Город, по крайней мере. Деревья были такими же как вчера, но росли все сверху вниз, будто сговорившись. Грязные тряпки висели на балконе и покачивались легким ветерком будто полевые цветы.

Родион Попыкин открыл форточку, которая находилась на уровне колен и, основательно нагнувшись, просунул в нее голову. За окном была голубая бездна. В бездне плавало мутное солнце, широко растопыривая желтые плавники. По спине пробежал холодок.