Сергей Зверев: Парни со стволами

— Что ты сделаешь?

— Я соберу верных бойцов, мы ударим по заводу, выбьем отсюда охрану. Я уговорю отряды ополчения, которые еще воюют против правительственных войск, прекратить огонь. Мне поверят, я приведу с собой сюда свидетелей от этих групп, и они увидят, что здесь женщины и дети. Мы договоримся о прекращении огня, мы создадим безопасный коридор и выведем беженцев. И все это время мы будем сдерживать тех, кто захочет помешать. Скорее всего, мы все тут погибнем, но это наш долг за эти годы сумасшествия, когда мы все вместе превратили в руины свою страну, выгнали из своих домов людей.

— Отпустите их! — приказал Котов своим спецназовцам.

— Ты уйдешь? — то ли с волнением, то ли с надеждой спросил Музафир, вставая на ноги и глядя, как развязывают его людей.

— Тебе это важно?

— Важно, Борис, — твердо ответил сириец. — Мне важно, чтобы Россия стала другом Сирии. Мне важно, чтобы наши ошибки не помешали вам помогать нам, не заставили нас ненавидеть. Это ведь наша болезнь, наша беда, а вы пришли, когда зараза пошла через границу к другим людям. Вы вовремя пришли. И теперь неважно, когда вы уйдете, поворота назад не будет. Мы стали сильнее своим прозрением. Я буду помнить, что ты мне поверил.

С этими словами Музафир и его бойцы вышли в сопровождении спецназовцев. Зимин вопросительно посмотрел на командира, но ничего спрашивать не стал. «Научился, — горько подумал Котов, — стал понимать, что во время боевого задания глупых и неуместных, равно как и праздных, вопросов задавать нельзя».

— Алейников, — позвал командир. — Выкатывайте вездеходы за периметр, грузите все, что успели снять. Крякин, наверх! Наблюдение до последнего. Спустишься по моему приказу. Вот так, Олег!

Последнее предназначалось Зимину. И надо отдать должное, лейтенант с энтузиазмом отправился помогать бойцам грузить и выкатывать в темноте вездеходы. Через двадцать минут все было готово. Заработали двигатели, тихо заурчав в черноте ночи. Пробежал последний спецназовец — Боря Крякин.

— Порядок и тишина, командир!

— Вперед! — приказал Котов, надвигая на глаза прибор ночного видения.

Группа выбиралась на юг около часа. Двое спецназовцев на последних вездеходах сидели задом по ходу движения и осматривали окрестности и территорию завода. Признаков преследования или хотя бы оживления в районе цехов завода не было. Вскоре последовал вызов от Сидорина. Котов остановил группу и велел заглушить моторы.

— Слушаю, товарищ полковник!

— Изменения в ситуации есть? — коротко спросил Сидорин.

— Есть подозрения, что на территории завода скрываются курдские беженцы, товарищ полковник. Принимаю меры к уточнению.

— Понятно, — проворчал Сидорин. — Я чувствовал, что ты что-то недоговариваешь. Ты понимаешь, что мы не можем нанести удар, если там есть гражданское население?

— Так точно!

— Ты понимаешь, что наносить удар надо, потому что сепаратисты могут изменить ситуацию на фронте под Алеппо?

— Так точно, товарищ полковник!

— Котов, я от тебя устал, — вздохнул Сидорин. — Ладно, докладывай свои соображения.

— Михаил Николаевич, мне это только что пришло в голову. Я был с Алейниковым прямо в помещении, где стояла техника. Она настоящая. В другие цеха было не попасть, но те, что я видел, вполне настоящие. И, учтите этот факт, нам дали туда попасть, нам создавали условия для того, чтобы мы пощупали руками эту технику.

— Значит?

— Значит, нас хотят подставить. Хотят убедить, что техника есть, что ее много, что она готовится к операции против сирийской армии, но она оттуда не выйдет. Дело в том, что там почти нет охраны, мы легко проникли на этот суперсекретный объект и почти спокойно выбрались. Мы застрелили охранника, но никто не поднял тревоги, не было сигналов, поднимающих всю охрану на ноги, и какого-то логичного прочесывания местности. Ничего!

— Так, хорошо. А беженцы?

— Вы имеете в виду объективность информации? Помните, мы спасли от расправы журналиста Метью Кларка и полевого командира Музафира одного из отрядов оппозиции, о котором я докладывал? Так вот, я его встретил здесь. Они вели разведку на заводе, и он предупредил меня о беженцах, а также о том, что возможна глобальная провокация против России и курдов одновременно. Нас дискредитируют, курдов уничтожат, потому что они будут озлоблены и не пойдут на переговоры, и автоматически попадут в статус непримиримой оппозиции. А это Турции как раз и нужно. И США нужно, чтобы война не прекращалась. Музафир считает, что если мы поверим и не ударим, то удар нанесут другие. Не знаю кто, может, турки без опознавательных знаков, может, коалиция. Французы, например.