Сергей Зверев - Парни со стволами

Самое важное, что интересовало спецназовцев, подтвердилось. Старик хорошо видел в бинокль, что с машин у ангаров выгружают армейские зеленые ящики и цинковые запаянные коробки. Оружие, патроны, гранаты. Часто выгружают какие-то короткие трубы. Старик не знал, что это такое. В армии он служил давно, еще в молодости, почти пятьдесят лет назад. Тогда такого оружия не было. Котов стал описывать гранатометы, ручные огнеметы, переносные ракетно-зенитные комплексы, и старик в ответ согласно кивал. Да, такие. И такие тоже. И такие, как описывает русский офицер, он тоже видел у боевиков.

— А теперь спроси, видел он, как вывозили со складов что-то? — задал Котов очередной вопрос.

Лейтенант перевел и тут же заметно оживился. Он стал поглядывать на командира и быстро что-то уточнять у старика. Другие сирийцы стали поддакивать, соглашаться.

— Была машина позавчера, — наконец стал рассказывать Зимин. — За последние три месяца только два раза со складов что-то выгружали и увозили. Старик полагает, что это какой-то промежуточный склад. Позавчера была одна машина, и с ней пятнадцать боевиков.

— Стоп! — Котов чуть ли не за руку схватил лейтенанта. — Я не думаю, что старик так уж наблюдателен, что вспомнит все подробности. Поэтому, Олег, очень точно переводи мои вопросы. Я буду описывать ту машину, что расстреляли французские легионеры сегодня днем, а ты точно переводи и мои слова, и его. Постарайся.

И Зимин старательно переводил, подыскивал нужные слова, ассоциации и задавал вопросы. Старик с чем-то соглашался сразу, но в большинстве случаев пожимал плечами. Но все равно, по тем разрозненным признакам, что удалось у него уточнить, получалось, что машина была, скорее всего, та самая. Совпадение или нет, но только у водителя той машины были американские военные ботинки песочного цвета. И водитель машины, которую загружали возле ангаров, был в таких же ботинках. Старик и одежду описывал, но тело водителя сильно обгорело, поэтому о других совпадениях говорить было сложно.

— И еще, — вдруг перевел Зимин, — он считает, что машина поехала в сторону аэродрома Дэйр-аз-Заур.

— Аэродрома? А почему он так решил? Слышал?

Зимин передал вопрос. Старик задумался, опустил глаза, почесал подбородок, потом заговорил медленно, задумчиво глядя куда-то мимо Котова. Зимин стал переводить.

— Вообще-то он сейчас не может сказать, что навело его на эту мысль. Точно не может сказать. Страшно было к ним ходить. Головорезы. Могли и убить развлечения ради. За внучку боялся каждый раз, оставляя ее одну дома. То ли в разговоре кто-то из боевиков обронил фразу. Хотя именно слова «аэродром», «самолет», кажется, не произносились, Он помнит, что почему-то догадался. Подумал, не аэродром ли их интересует! А рядом только один аэродром.

И тут старик вспомнил, что в разговоре между боевиками перед самым приездом машины он слышал оброненные слова «авиационный керосин» и «огнемет»! И поехала машина на развилке на запад, а не на юг и не на север, где шли ожесточенные бои с правительственными войсками.

— Старик, — сказал Котов, вставая и вешая на плечо автомат. — Помни, что, кроме России, никто вашей стране не поможет. Мы вмешались в вашу гражданскую войну тогда, когда жить вам, как государству, оставалось две или три недели. Переводи, Олег, переводи. Пусть усвоит. И когда сепаратистов всех мастей выбьют с сирийской земли, тогда очень остро встанет вопрос, а чем ты занимался здесь? Чем ты помог своей стране, своему народу, своему президенту, который один на один со всем миром?

— Вы думаете, что я могу вас предать и выдать боевикам? — перевел Зимин ответ старика. — Мне не надо автомата или пистолета. Я возьму один только нож, пойду и убью хотя бы одного бандита, который топчет мою землю. Вы только пообещайте, что заберете мою внучку к людям, туда, где жизнь, цивилизация, где смеются дети, где они ходят в школу… Заберите ее, и я вам докажу, на что я способен ради своей страны, своего народа.

— Не надо, — покачал головой Котов. — Мы вам верим.

На рассвете наблюдатели доложили, что смены бойцов на блокпосту не было. Первая произошла в двенадцать ночи. Котов задумался. Даже ничего не сведущие в военном деле люди сообразят, что толку от уставшего человека меньше, чем от отдохнувшего. Если личного состава достаточно, то зачем сидеть за мешками сутки? И двенадцать часов много, но, видимо, так и есть. Смена будет через двенадцать часов, то есть в шесть утра. Не в четыре же часа, не совсем же они идиоты.