Сергей Зверев - Парни со стволами

— Вполне возможно, — задумчиво произнес Сидорин. — Только есть большие сомнения, что сепаратистам сейчас до наступления в Латакии и что им сейчас очень нужно выйти к морю и захватить этот район. У них проблемы поважнее. Они могут потерять район Пальмиры, у них под угрозой Алеппо. Все меньше и меньше их караванов доходит до цели, они несут большие потери, в том числе и чисто материальные. Нет, Броссар, тут что-то другое.

— Думаете, что сепаратисты выдохлись?

— Ну, они еще сильны. И опасны, как загнанный в угол зверь. Но правительственные войска активно наступают, умеренная оппозиция постепенно осознает, что война ничего не даст. И в таких условиях, уважаемый Броссар, тактика обычно меняется.

— Они начнут действовать более мелкими, но частыми и очень болезненными укусами, — поддакнул Котов. — Теракты в Париже не последние, будут еще жертвы в европейских городах, они и здесь будут проводить акции устрашения, стараться не давать людям покоя.

— Ну… наверное, — задумчиво ответил лейтенант.

— Готов? — Сидорин оглядел Котова с ног до головы, поправил платок-арафатку на шее, похлопал по карманам с магазинами на «разгрузке». — Ну, вполне.

— Вас что-то смущает, Михаил Николаевич? — спросил спецназовец, пристально глядя полковнику в глаза. — Обычная же операция.

— Да я о другом думаю, Боря. Черт, мне почему-то кажется, что ты на той территории будешь в большей безопасности, чем здесь.

— Так, может, я там отлежусь? — засмеялся Котов. — Найду приличный поселочек, вдовушку, подхарчусь местными витаминами, отосплюсь. А вы меня, когда…

— Ну-ну, развеселился! — прищурился Сидорин. — Вот расскажу твоей Мариам про вдовушку, она тебе фасад поцарапает со своим восточным темпераментом.

Котов мгновенно замолчал и покраснел.

— Господи, как дети! — укоризненно посмотрел на него полковник. Детина под два метра ростом, убьет и глазом не моргнет. А тут, нате вам, смущается. Ты внимательнее там будь, ребят проинструктируй. А я здесь наведу справки, проанализирую вообще всю информацию о деятельности снайперов на территории, подконтрольной правительству, различных мелких диверсионных групп, одиночек и смертников. Может, нащупаю что-то в изменении тактики сепаратистов. А вы на рожон не лезьте. Если эти склады и правда так важны, нам систему понять нужно, а не просто разбомбить их. Систему размещения, целевого тактического назначения, способов пополнения и разгрузки. Понял?

— Так точно, — кивнул Котов. — Все как обычно. Мы же разведка. Только я что-то не пойму, Михаил Николаевич, что-то еще случилось?

Сидорин посмотрел в глаза спецназовца. Серьезные, сосредоточенные, уже лишенные эмоций. «Наверное, можно, — подумал полковник, — пусть знает. Злее будет и осторожнее».

— У Олега Стрельникова заместитель командира группы погиб.

— Кто? — Глаза Котова вспыхнули. — У него же новенький был, смуглый такой старший лейтенант. Как он погиб?

— Вчера под Пальмирой они проводили доразведку целей. Ты же знаешь, что там правительственные войска занимают господствующие стратегические высоты. Часть группы наводила наши самолеты на цели. Его засекли боевики. Он велел своим уходить. Его окружили.

— И? Что дальше? — Голос Котова стал холодным и зловещим, как отточенная сталь клинка.

— Он вызвал огонь на себя, дал свои координаты.

— Ясно, — стиснув зубы, процедил спецназовец. — Сильный был парень! Ничего, посчитаемся. Жалко, домой отправить будет нечего. Ну, сирийская земля ему теперь родной останется. Разрешите идти?

Сидорин еще раз внимательно посмотрел в глаза офицеру. Нет в них озлобленности, которая заставила бы потерять контроль над собой, нет и лишних эмоций, которые могут помешать выполнению задания. Нет, этого не прошибешь, эмоциями его не возьмешь. И не забывает он ничего. Припомнит при первом же удобном случае «бандерлогам» гибель спецназовца. Слово-то какое придумали! «Бандерлоги»! Взрослые дети, Киплинга вспомнили.

Уже под вечер, когда закат на западе полыхал и тихо стекал в невидимое за горизонтом море, группа загнала машины в заброшенную деревню. Их много было тут заброшенных год или два года назад, когда жители бежали от зверств сепаратистов. Плавные склоны гор с неширокими террасами, на которых вытягивались полосой в три четыре ряда дома. И пыльная дорога между ними. А выше и ниже — виноградники. Иногда рядом оливковые сады. И когда-то тут бродили козьи и овечьи стада.