Евгений Сухов - Искупление вины

Майор удовлетворенно кивнул. Путь не близкий, просто так не дотопаешь. На заре своей молодости ему приходилось бывать в Вологодской области, тогда она называлась губернией. Все рассказанное выглядело весьма правдоподобно. И все-таки его одолевали серьезные сомнения. В Вологодскую область было отправлено несколько групп, но ни одна из них не сумела закрепиться. Бо́льшая часть агентов имели весьма серьезную мотивацию для борьбы с большевиками: кто-то, лишившись всего, вынужден был покинуть Россию и только дожидался часа, чтобы сполна вернуть долг. У других были репрессированы родственники, тоже весьма серьезный аргумент для мести. Третья группа рассчитывала при новой власти занять серьезное положение в обществе. Но, так или иначе, ни у кого из них не было намерения переходить на сторону большевиков. Каждый из них приберег последнюю пулю для себя.

Ни один из агентов не дал о себе знать, а это означало одно — у вологодских чекистов весьма хорошо налажена контрразведка. Так почему же в этот раз отправленная группа не может быть арестована и впоследствии перевербована? А такой срок, как неделя, вполне достаточен, чтобы «образумить» самого несогласного. Как это сделать грамотно, майор Гемприх-Петергоф прекрасно осознавал.

— На следующий день они встретились со связником, — продолжал Голощекин. — Мы отправили ему сообщение, и он подтвердил встречу. Весьма надежный агент, начал работать в Вологде еще до войны. Ему можно доверять. Он передал, что группа некоторое время отсиживалась на квартире и пережидала.

Майор подошел к карте, висевшей на стене, и прочертил красным карандашом стрелку до Вологды. В военное время, когда дороги перекрыты КПП и на каждом углу стоит по военному патрулю, дорога в самом деле представляется весьма непростой. А если добавить, что каждая железнодорожная станция находится под усиленной охраной НКВД, то все сказанное звучит вполне правдоподобно.

— Как только группа Филина обустроилась, так сразу же вернулась в район выброски, где была припрятана радиостанция. Там же, в лесу, была отправлена в Центр радиограмма.

— Чем они заняты сейчас? — повернулся майор к Голощекину.

— Сообщили, что перетащили рацию в более безопасное и удобное место в районе Ватланово. Там же запрятали ее в лесу.

Гемприх-Петергоф прочертил еще одну стрелку. Получился неровный разносторонний треугольник.

— Весьма хлопотно, — закрасив его красными штрихами, произнес он.

— Точно так, господин майор! Поэтому они не могут радировать каждый день. А взять рацию с собой не рискуют. На дорогах, в связи с военным положением, усилены проверки.

— Что ж, возможно, это правильное решение. Сообщили что-нибудь конкретное по заданию?

— Так точно, господин майор! Уверен, что вам это будет интересно. — Голощекин положил на стол расшифрованную радиограмму.

Майор пододвинул к себе лист бумаги с машинописным текстом и прочитал:

« Петергофу. На железнодорожной станции Вологда вчера вечером наблюдалось значительное скопление военной техники и воинских подразделений. Из разговоров удалось выяснить, что прибыла 344-я пехотная дивизия, 271-й артиллерийский полк, 13-й стрелковый корпус, 18-я армейско-пушечная артиллерийская бригада. Режим в городе значительно ужесточился. Из Архангельска на станцию прибывают поезда с опломбированными вагонами. По всей видимости, с вооружением. Прибыли два эшелона платформ с техникой. Сказать точный тип техники не представляется возможным. Платформы накрыты брезентом, замаскированы дополнительным грузом, под брезентом установлены каркасы. По контурам напоминают самоходные орудия и танки. Эшелоны тщательно охраняются войсками НКВД. Из Сибири прибыл эшелон с армейскими подразделениями и направился в сторону Карельского фронта. В следующий раз выйдем в эфир в воскресенье в это же время. Маз ».

Открыв папку, Гемприх-Петергоф положил в нее радиограмму, после чего тщательно затянул тесемки. Информация была серьезная. Причем настолько важная, что о ней следовало немедленно сообщить в Генеральный штаб. А уж они пускай сами решают, как с ней следует поступить. Хотя, конечно же, ее требовалось перепроверить по другим источникам.

— Садитесь, — предложил майор.

Голощекин послушно присел и в ожидании уставился на Гемприх-Петергофа. По спокойному лицу майора невозможно было понять, о чем он думает. Но затянувшаяся пауза, установившаяся сразу после прочтения радиограммы, давала понять, что назревает важное решение.