Евгений Сухов - Государственный преступник

— Верно, — поддакнул Ларионов, принимая игру Нарышкина. — А и правда, господин Глассон, поступайте-ка к нам на службу в жандармское. Уверяю вас, год не прослужите, как получите офицерский чин.

— Благодарю вас, но… у меня другие планы, — боясь обидеть обоих отказом, все же не принял их предложения Глассон.

— Ах да-а, — протянул Нарышкин. — Вы ведь художник. В душе. И ваша мечта открыть фотографический салон для изготовления портретов детей, господ во фраках и дам с собачками. Но это дело также полезное и для жандармов, и полиции. Делание портретов громил, убийц, маниаков и иного рода преступников тоже суть искусство, к тому же практически помогающее знать их в лицо и вылавливать по мере совершения ими преступлений. Впрочем, выбор, конечно, за вами. Еще что-то удалось выведать?

— Да, — быстро ответил Глассон, пользуясь тем, что разговор вышел из неприятного ему русла. — Он обычно спит в кабинете и кладет под подушку револьвер.

— А вот это существенно, — заметил Ларионов. — Выходит, он готов к аресту и может оказать сопротивление.

— Ничего, придумаем что-нибудь, — промолвил Нарышкин, задумчиво глядя на Глассона. — У вас на квартире есть что-либо запрещенное? — обратился он к нему.

— Нет, — честно ответил Иван. — И не было никогда.

— Плохо, — констатировал Михаил Кириллович.

— Отчего же плохо? — удивился Глассон.

— Когда к вам придут с обыском и ничего не найдут, вас не за что будет арестовывать. Погодите минуту.

Флигель-адъютант ушел к себе и через некоторое время возвратился с несколькими исписанными листами.

— Вот, возьмите, — протянул он их Глассону. — Это прокламации вашей организации «Земля и воля». И эту записку возьмите, — отдал он Глассону послание Иваницкого. — Положите их куда-нибудь поближе, чтобы было нетрудно найти. Ну что ж, — дружески улыбнулся Ивану Нарышкин, когда тот рассовал бумаги по карманам. — Еще раз благодарю вас за блестяще выполненное поручение и обстоятельнейший доклад. Весьма вами доволен. Теперь ступайте и никому ни слова. Впрочем, вы и сами все понимаете. Прощайте.

Едва Глассон покинул гостиную, улыбка тотчас сползла с лица флигель-адъютанта. Он брезгливо поморщился и посмотрел на Ларионова:

— Ну вот, Григорий Сергеевич, теперь твой черед.

— Когда ехать?

— Завтра. Сначала заедете в Спасске в дивизионный штаб, расскажете все полковнику Молоствову. Попросите у него в помощь какого-нибудь штабс-офицера, квартирмейстера или дивизионного адъютанта, чтобы тот вызвал Иваницкого, будто бы по делу, в штаб дивизии. Когда тот откроет двери, тогда и повяжете голубчика тепленьким. Впрочем, — виновато улыбнулся Нарышкин, — что это я? Ученого учить — только портить.

— Значит, завтра? — переспросил Нарышкина Григорий Сергеевич.

— Завтра, — ответил флигель-адъютант. — Пора, брат, чистить губернию от этой польской заразы.

В третью полицейскую часть Аристов приехал вместе с Михаилом. По дороге они договорились, что Артемий Платонович примет образ злого старорежимного старикана-дознавателя, а барон Дагер — дознавателя юношески молодого и доброго, пронизанного насквозь гуманистскими идеями и едва сдерживающего злого Аристова от применений насильственных, а возможно, и кровавых методов дознания.

Когда Бентхена доставили в дознавательскую, то первым, кого он увидел, был пожилой господин с пронзительным холодным взглядом из-под кустистых бровей, клочками торчавших в разные стороны, и непроницаемым лицом, от которого явно веяло угрозой. Второй дознаватель, много моложе, сидел за столом и что-то писал, высовывая при этом кончик языка, что делало его почти юношеское лицо еще более добродушным.

— А, привели, — грубо буркнул пожилой и небрежным жестом приказал конвоиру удалиться, а сам, вплотную подойдя к брильянтщику, вперил в него жесткий взгляд. — Садись.

— А почему вы мне тыкаете? — присел на предложенный стул Бентхен, у которого от голоса, а главное, от взгляда дознавателя поползли по спине мурашки нехорошего предчувствия.

— Молчать! — гаркнул на всю дознавательскую пожилой, недобро сверкнув очами. — Здесь вопросы задаю я, а ты должен на них отвечать. Иначе…

Он многозначительно посмотрел на Бентхена и криво ухмыльнулся. Повисла какая-то зловещая тишина. Брильянтщик перевел взгляд на молодого и заметил, что тот поглядывает на своего товарища осуждающе.

— Имя. Род занятий, — прервал тишину резкий голос пожилого.