Михаил Нестеров - Диверсанты из инкубатора

– Здесь. Что у тебя в сумке? Глушитель с рукояткой? – улыбнулся Трамп.

Сумка также полетела в воду.

– Так где Дикарка?

– Ты же понимаешь, что я не смогу отпустить ее прямо сейчас. Она побежит в полицию, чтобы спасти тебя, и ты уже никогда не увидишь ее. Здесь много островов. Обещаю. На одном из островов я оставлю ее. Ну так ты долго будешь топтать сходни?

Едва Михей поднялся на борт, шкипер отдал швартовы, и паром отошел от пристани. За ним последовало еще два судна: одноклассник лодки-парома и быстроходное такси.

Кунявский и Михей стояли, как два закадычных друга, облокотившись на широкие планшири довольно высоких ограждений. Наймушин ждал каких-то объяснений, но таковых не последовало. Он бросил взгляд назад, на чадящий следом паром и спросил:

– Охрана?

– Может, катафалк, не знаю.

– Надеешься выбраться из страны?

– Мой шеф выберется точно. На том пароме, – он указал за спину, – чистый интерес. Человек, который зафрахтовал его, сказал шкиперу, может быть, такие слова: «Давай за той лодкой. Мне кажется, там конфликт назревает». Вот и все. Он останется сторонним наблюдателем.

– Куратор проекта не может быть сторонним наблюдателем.

– Ты опасный человек, Михей, столько всего знаешь.

Наймушин указал на такси.

– Ваше средство передвижения?

– Ага. Его арендовали на шесть часов и с полным баком бензина. Аренда стоит пятнадцать евро за семь минут. – Кунявский рассмеялся. – Мне даже не хочется подсчитывать, сколько всего денег выплатили водителю.

– Но денег ему не видать.

– Конечно. Нам с ним не по пути. До Хорватии такой катер домчит за считаные минуты. А там мы затеряемся как в норвежских шхерах. Знаешь, сколько островов в этой части Хорватии? Больше тысячи. Может, ты посчитаешь меня глупцом, но мне нравится работа военного. В любом диверсионном отряде мне найдется место. Шеф обещал мне работу…

Кунявский врал. Он с болью в сердце покидал эти места. Порой ловил себя на странной мысли. Упакованный в дорогие шмотки, сбрызнутый французским одеколоном, он находился в красивой стране с красивым названием, где приходят на ум красивые мысли. Ему казалось, он вернулся на родину. Повзрослевшим, богатым. И останется здесь навсегда. И поверил в эту сказку не только он…

Сейчас он был одет в брюки от костюма, стильные туфли со шнурками, рукава белоснежной рубашки закатаны, они открывают сильные, очень сильные руки.

Справа осталась церковь Сан-Пьетро ди Кастелло. Лодка, огибая остров, фактически уходила к Венецианскому заливу, на пути лишь несколько мелких островов…

Михей не заметил появления Тамиры. Он по наитию повернулся и увидел ее глаза. Большие, по-восточному красивые, в которых не было места страху, лишь удивление написано на них: «Ты? Так рано? Почему не предупредил?»

– Как ты? – спросил Михей.

– Пока ждала тебя, не заметила, как уснула. Провалилась в черную пропасть и неслась навстречу крохотному пятнышку, которое разрасталось на глазах, превращалось из карлика в сверхновую…

Позади Дикарки стояла Смирнова. Она зашла сбоку и долго смотрела Дикарке в глаза.

– Что ты сказала?

– Сказала, что тьма осталась позади – так требовал «закон Михея».

– «Закон Михея»? Да вы оба чокнутые!

В руках у Смирновой оказался пистолет. Шкипер запротестовал. Он даже бросил штурвал. И не заметил Прохорова, подкравшегося сзади. Прохор ударил шкипера под колени и резким движением рук сломал ему шею. Хрустов к этому времени убрал рулевого на катере-такси. Он всегда слыл отличным стрелком, и этот выстрел ему понравился. Он не просто убил рулевого, но так, чтобы тот не завалился набок и не повернул рулевое колесо. Мгновение – и такси, которое плелось между двумя паромами, мягко ткнулось в борт впереди идущего.

Генерал подался вперед, не упуская ни одной мелочи. В его голове пронеслось: «Вот и все. Теперь на пароме лишних не осталось. Только шестеро заклятых друзей».

Он остался равнодушен к заверещавшему в рацию шкиперу, который сообщал в полицию о ЧП на пароме. Поединок не затянется. Фактически он уже начался… под комментарии Левицкого. Вадим удостоился чести находиться рядом с генералом Бурцевым и ответил на его вопрос, как будет проходить поединок, будет ли соблюдена «этика, присущая Наймушину».

– Да, – ответил Левицкий. – Человек нападает на другого человека и убивает его. Человека провоцируют на нападение и убивают его. Человек защищается, когда его атакуют, и он, не заботясь о своем противнике, убивает его. Человек защищается, но его защита не включает таких методов, которые приводят к травмам нападающего.