Мэтью Рейли - Храм

— И если монах его услышал, должно быть, он был вдвойне плох для кошек, — многозначительно заметил Краусс.

Все обернулись к Крауссу.

— Помните, что у кошек слуховые способности в два раза выше, чем у человека. Они слышат звуки, которые мы физически не можем расслышать, и они общаются на частотах, которые находятся вне нашей слухового диапазона.

— Они общаются? — прямо спросила Лорен.

— Да, — сказал Краусс. — Давно признано. Что большие кошки общаются посредством ворчания и гортанных вибраций, которые находятся далеко за пределами человеческого слуха. Дело вот в чем; что бы там ни услышал монах, это была только лишь одна десятая того, что услышали кошки. Протяжный звук, должно быть, сводил их с ума, поэтому и они и приостановились.

— Рукопись рассказывает больше, — сказал Рейс. — Он не только их приостановил. Кошки следовали за идолом после того, как его сбросили в воду. Их как будто привязали к нему, как будто они были даже загипнотизированы.

Нэш сказал:

— В рукописи говорится о том, как идол попал в храм?

— Нет, — сказал Рейс. — Пока нет, по крайней мере. Кто знает, может Ренко и Сантьяго намочили идола, чтобы завести кошек обратно в храм. Чтобы они ни сделали, им удалось заманить кошек обратно в храм и вернуть идол на место.

Рейс замолчал.

— Это не совсем обычно, но, возвратив идола в храм, они прошли вторую часть испытания Солоном человеческой алчности.

— Эти кошки, — сказал Нэш. — В рукописи говорится, что они ночные, так?

— Там говорится, что им подходит темнота любого рода: ночная и любая другая. По моему мнению их можно отнести к ночным.

— Но там говорится, что каждую ночь они приходили в деревню на охоту за пропитанием?

— Да.

Глаза Нэша сузились.

— Мы можем предположить, что они покидали кратер каждую ночь с тем, чтобы добывать себе еду?

— Если судить по рукописи, то это предположение вполне вероятно.

— Хорошо, — сказал Нэш, отворачиваясь.

— Почему?

— Потому что, — сказал он, — когда эти кошки выйдут сегодня вечером, мы зайдем в храм и возьмем идола.

День становился темнее с каждой минутой.

Над головой скапливались грозовые тучи, и с прохладным послеполуденным воздухом на деревню опустился густой серый туман. Моросил дождь.

Рейс сидел рядом с Лорен, пока упаковывала некоторое снаряжение для похода в крепость, предвкушая их ночные действия.

— Ну и как тебе замужняя жизнь? — спросил он как будто ненароком.

Лорен незаметно улыбнулась.

— Это зависит от того, о какой именно жизни ты спрашиваешь.

— Их больше, чем одна?

— Мой первый брак не сложился. Оказалось, что наши карьерные стремление не совместимы. Мы развелись пять лет назад.

— Ааа.

— Но недавно я снова вышла замуж, — сказала Лорен. — И это замечательно. Он по-настоящему хороший парень. Прямо, как ты. Тоже многообещающий.

— Как давно?

— Около полутора лет.

— Это отлично, — вежливо сказал Рейс. На самом деле, он думал о случае, свидетелем которого он недавно стал: Лорен и Трой страстно целовались на заднем сиденье «Хьюза». Он вспомнил, что Коупленд не носил обручальное кольцо. У Лорен с ним роман? Или Коупленд просто не носит обручальное кольцо.

— Ты когда-нибудь был женат? — спросила Лорен, отвлекая Рейса от его мыслей.

— Нет, — мягко ответил Рейс.

— Идет сообщение САТ-СН, — сказал Ван Левен из компьютерного терминала в стене вездехода.

Он, Кокрейн, Рейхарт, Нэш и Рейс стояли теперь перед двумя агентами БКА, Шредером и блондинкой Рене Беккер, внутри восьмиколесной вездеходной машины. Она стояла у реки, недалеко от восточного бревенчатого моста, и глинистый путь вел прямо к расщелине, в преддверии их ночного нападения на храм.

Лорен уже покинула вездеход и ушла в крепость, на попечении Краусса.

В это время Баз Кокрейн вернулся в вездеход с пригоршней водянистой светло-коричневой маисовой каши. Ее запах в закрытом пространстве был отвратителен.

— В округе нет ни единой обезьяны, которую можно было бы заставить помочиться, — сказал Кокрейн, — полагаю. Они уходят отсюда еще до наступления темноты. Он держал в ладонях коричневую кашу. — Хотя я смог добыть это. Обезьянье дерьмо. Я подумал, оно тоже подойдет.

Рейса передернуло от запаха.

Кокрейн заметил это.

— Что, не хочется мазаться дерьмом, профессор? — Он посмотрел на Рене и улыбнулся. — Кажется, нам повезло, что профессор не идет туда с нами, не так ли?

Кокрейн начал наносить обезьяньи экскременты на свою униформу. Рейхарт и Ван Левен сделали то же самое. Они нанесли их и на рамы узких щелок-окон вездехода.