Михаил Рогожин: Билет в никуда

Курганов лежал, не зная, что предпринять. Идти ему было некуда, да в такую погоду и не хотелось. Оставаться у Майи – значит, совершить важный поворот в жизни. Он ведь знал свою привязчивость и боялся этого. Вениным нахальством Александр в отношениях с женщинами не обладал и в отличие от друга чувствовал себя неуютно в чужой постели.

Однако с появлением в спальне Майи все сомнения развеялись, как дым. Она вошла в прозрачном пеньюаре, наброшенном на обнаженное тело. И совсем по-девичьи, без кокетства юркнула под одеяло. У Александра закружилась голова. Запах духов, влажная кожа, мягкие податливые формы заставили забыть о ноющей ране.

– Нет, нет, лежи. Тебе же больно. Просто побудем вместе, – шептала она, а сама дрожащей рукой шарила по его животу.

Без всяких усилий Майя возбудила Александра настолько, что он рванулся к ней и с бешеным темпераментом погрузился в ее податливое, мягкое, расплывчатое тело.

Они оба соскучились по почти забытым ощущениям. Майя оказалась в постели откровенно развратной. Он уже не понимал, от чего теряет сознание – от боли или наслаждения. Многие годы, проведенные в зоне, случайные связи с наглыми, бесчувственными проститутками не дали ему возможности познать настоящую женщину, какой, несомненно, была Майя. Он – хладнокровный убийца, бандит – в постели оказался неопытным юношей, замирающим от неожиданного стыда, когда ласки Майи становились сладостно-извращенными. За один час он попробовал и испытал такое, о чем слышал только в самых грязных анекдотах. И на вершине блаженства без устали демонстрировал свою застоявшуюся мужскую силу, сводившую с ума привыкшую к пожилым любовникам вдову известного кинорежиссера…

– Я тебя никуда не отпущу, – шептала она в короткие минуты передышки. – Какое счастье, что ты пришел ко мне. Сашенька, даже если ты самый опасный преступник, мне замечательно с тобой.

Кончился праздник любви тем, что у Майи разболелось сердце, а рана Курганова начала кровоточить. Окончательно идиллию нарушил телефонный звонок.

Майя, дрожа от изнеможения, поплелась в комнату, боясь поднимать трубку в спальне. Звонила Марфа.

– Курган еще у тебя?

– Да…

– Слушай внимательно. Кажется, мы нащупали след. Его похитил действительно Кишлак. Но обращаться в ФСБ ни в коем случае нельзя. Возникнет грандиозный скандал. Нужно вернуть собственными силами. Александр дружит с Кишлаком. На него вся наша надежда… Ты меня слышишь?

– Слышу, но чем я могу помочь?

– Не отпускай никуда. К вечеру мы подъедем.

– Он никуда и не собирается…

– Молодец, – одобрила Марфа.

Когда Майя вернулась в спальню, Курганов лежал с закрытыми глазами, казался спящим, но вдруг резко спросил:

– Какие проблемы?

– Да нет, потом…

– Говори…

Майя легла рядом. Лениво потянулась, подперла голову рукой и ласково поглядела на Александра:

– Пока ты был в Германии, Кишлак похитил мужа Аллы Константиновны.

– Вице-премьера? Круто… И что теперь?

– Ничего. Пока молчание. Алла Константиновна держит в тайне. Телохранители молчат… Марфа пробует связаться с Кишлаком.

– Получилось?

– Надеется.

– И не получится. Кишлак – хитрый мужик.

– А ты смог бы уговорить его вернуть Суховея?

– Уговаривать бессмысленно. Только убивать.

– А убить?

– Разве просто так убивают?

– Но он же вице-премьера похитил!

– Вот пусть министр МВД этим и занимается. Давай лучше поспим. Мне так хорошо с тобой.

Майя прижалась к нему. Ей очень хотелось, чтобы Александр спас Олега Даниловича, но только не сейчас.

Геннадий Владимирович Столетов не спеша прогуливался по выложенным белыми кирпичами дорожкам сада, окружавшего дачу со всех сторон. Золотисто-красные налитые яблоки своей тяжестью пригибали ветки и грозили свалиться на голову. За Столетовым четким, размеренным шагом следовал Петр Фомич в обветшалом полковничьем мундире отставника и по третьему разу докладывал о результатах поездки во Францию.

Он не распространялся о методах воздействия на Вениамина Аксельрода, но очень хвалил того за выдержку и крепость характера.

– На такого можно положиться. Своих не сдаст.

– А Порте к нему относится с уважением?

– Еще бы! Сам видел. Должен отметить, француз – профессионал нашей закваски. Ни черта не боится.

– Таких не бывает, – поправил полковника Столетов.

– Так я фигурально выражаюсь… Глаза у него проницательные, а сам неприметный, на начбаза похож.