Фридрих Незнанский - Тень Сохатого

— Вы спросили его об этом?

— Да, разумеется. Но он ответил, что здоров, просто немного устал. Лицо у него при этом было такое, как будто он хотел сказать: «Да оставьте вы меня в покое, черти полосатые!» — Беглов вздохнул. — Это было очень странно, поэтому я немного… напрягся, что ли. И стал за ним потихоньку наблюдать.

— Боровский вел себя странно?

— Да нет. Ничего странного он, в общем-то, не делал. С людьми не общался, это да. А так?.. Вот только пил выше меры. Ну то есть выпить-то он всегда был не прочь, но на банкетах, в обществе, не позволял себе больше, чем стаканчик разбавленного виски. А тут глушил стакан за стаканом и совершенно не разбавлял. И еще — постоянно рыскал глазами по залу, словно искал кого-то.

— Риневича?

— Судя по всему, да. Потом появился Риневич. Он подошел к Боровскому, они перекинулись парой слов, затем раздались выстрелы. Риневич упал, а Боровский бросил пистолет на пол и пошел к выходу. Как вы знаете, его задержала наша охрана. Вот, собственно, и все.

— У вас есть предположения, за что он мог его убить?

Беглов покачал головой и задумчиво ответил:

— Нет… — Затем повторил уже более уверенным голосом: — Нет, никаких предположений. В бизнесе бывает разное, но времена откровенного отстрела конкурентов канули в прошлое. — Он сухо улыбнулся. — К тому же бизнесмены никогда не отстреливали друг друга лично.

— А они были конкурентами?

— Напротив, они были деловыми партнерами. Это-то и удивительно! Последние несколько месяцев они готовили слияние двух своих нефтяных компаний — «Юпитер» и «Дальнефть». Это должна была быть «сделка века», как окрестили ее в прессе. Уж у Боровского-то точно не было никаких резонов убивать своего партнера и ставить тем самым сделку под удар.

— Для него была очень важна эта сделка?

Беглов посмотрел на Турецкого, как на идиота.

— А вы как думаете? Генрих — бизнесмен до мозга костей. Помнится, когда-то, лет пять-шесть назад, он любил повторять: «Делового партнера найти легче, чем друга или жену. И ошибиться в деловом партнере страшнее, чем в жене. С женой можно развестись, а неправильный выбор делового партнера грозит банкротством и разорением». Да, примерно так он и говорил.

Турецкий ухмыльнулся и покачал головой:

— С этим можно поспорить. Иная жена может разорить мужа посильнее двадцати партнеров по бизнесу. Вероятно, в то время Боровский еще не был женат?

— Не помню, — пожал плечами Иван Сергеевич. — Вроде нет.

— Ну хорошо, — сказал Турецкий. — Значит, в плане делового партнерства у них все было в порядке. А как насчет личного общения?

— Да и с личным у них все было в порядке. Если мне не изменяет память, Генрих и Олег знакомы уже лет пятнадцать — двадцать. Они вместе служили в армии. Примерно в одно и то же время начинали бизнес. Помогали друг другу. — Беглов решительно качнул головой: — Нет. Врагами они никогда не были. Когда Риневич женился, Боровский был свидетелем у него на свадьбе. Потом, правда, Олег развелся, но это не важно.

— А сам Риневич?

— Что Риневич?

— Он был свидетелем на свадьбе у Боровского?

— М-м… Точно не помню. Генрих расписывался не в Москве, а на родине невесты. В Новосибирске, что ли… Нет, не помню. Спросите у его жены, она вам все расскажет. А я больше ничем не могу вам помочь. Для меня все происшедшее — полнейшая загадка. Тайна за семью печатями. Мне казалось, я хорошо знаю обоих, а вышло… — Он пожал плечами. — Как говорится, чужая душа — потемки.

— Увы, это так, — подтвердил Турецкий.

Тут дверь бесшумно отворилась, и в кабинет вошел невысокий и безликий, как тень, молодой человек. Он подошел к Беглову, наклонился и что-то тихо сказал ему на ухо. Беглов кивнул и произнес, обращаясь к Турецкому:

— К сожалению, Александр Борисович, я вынужден закончить нашу беседу. Через полтора часа у меня встреча в Кремле, а я еще должен кое-что сделать. Я ведь не могу опоздать в Кремль, сами понимаете.

— Само собой, — кивнул Александр Борисович.

— Если у вас будет время, мы можем продолжить эту беседу завтра или послезавтра.

— Обязательно продолжим, — сказал Турецкий.

На этом аудиенция была окончена.

Если и впрямь существуют на свете настоящие королевы красоты, то одна из них стояла сейчас перед Турецким. Длинные, чуть вьющиеся каштановые волосы, высокий, чистый лоб, огромные карие глаза, излучающие тепло и страсть, тонкий абрис лица и полные, чувственные губы — вот какой женщиной была Ляля Боровская.