Фридрих Незнанский - Тень Сохатого

Турецкий пожал плечами и взялся за ручку двери.

— И не думайте под меня копать! — крикнул ему вслед Лось. — Вы не сможете ничего доказать! Слышите? Вы — мелочь! Сошка, которую я могу раздавить в любой момент!

Александр Борисович вышел из комнаты.

«За что же все-таки Боровский убил Риневича? И почему сделал это так публично, поставив тем самым крест не только на своей карьере, но и на своей жизни? Значит, на кон было поставлено что-то, что стоило гораздо дороже карьеры и жизни. По крайней мере, для Генриха Боровского. Но что? Что это могло быть?»

Турецкий остановил машину у светофора.

Какая-то смутная мысль вертелась у него в голове, не находя внятного выражения. Даже не мысль, а лишь намек на мысль, ощущение того, что ответ на мучивший его вопрос находится где-то совсем рядом. Но ухватить это ощущение, поймать его, зафиксировать и превратить в четкую и ясную мысль ему никак не удавалось.

Зажегся зеленый свет. Турецкий тронул машину, и тут в кармане у него зазвонил телефон.

— Алло! — раздался в трубке юношеский баритончик Мишани Камелькова. — Александр Борисович, здравствуйте! Слава богу, я до вас дозвонился! Вы еще не в курсе?

— В курсе чего? — осведомился Турецкий.

Камельков кашлянул и ответил, понизив голос:

— Боровский повесился.

Турецкий почувствовал, как вспотела ладонь, сжимающая трубку.

— Как — повесился? — переспросил он.

— На тряпке какой-то. К койке ее примотал и… Да вы не волнуйтесь, он не насмерть. Слава Богу, вовремя вытащили. Мы вас разыскивали, но у вас телефон был заблокирован.

— Черт! Где он?

— Боровский-то? В лазарете, где ж ему еще быть? Ни с кем не разговаривает, молчит и все время таращится в потолок. Александр Борисович, у вас номер мобильника его жены есть? А то по домашнему прозвониться не можем, никто трубу не берет.

— Не знаю, поищу.

— Ну тогда сами ее и известите, о’кей? Вы сейчас в лазарет?

— Да.

— Ясно. Только врачи к нему пока не пускают. У него там что-то с голосовыми связками. И шок еще не прошел. Хотя вас, может быть, и пустят. Меркулову позвоните, он вас тоже искал.

— Хорошо.

— Да, кстати, — вновь затараторил Камельков, — я обогатил ваш список еще восемью фамилиями.

— Какой список? — не понял Турецкий.

— Ну, список армейских друзей Боровского. Тех, которые на фотографиях. Приедете — покажу. Ладно, до связи!

— Постой… А имя третьего… того, который стоит на снимке с Боровским и Риневичем… худой паренек с большими глазами… ты его узнал?

— Третьего? Да, узнал. Это Розен. Леонид Розен. С ним вообще какая-то чертовщина творится. Два года назад он пропал.

— Как пропал?

— А так. Уволился с работы, продал квартиру и отбыл в неизвестном направлении. С тех пор никто из его знакомых и родственников ничего о нем не слышал. Я, конечно, продолжу поиски, но пока…

— Ладно, Мишань, я понял. Сейчас мне некогда, приеду — договорим.

Александр Борисович отключил связь и сунул телефон в карман. Ему понадобилось не меньше минуты, чтобы прекратить разброд в голове, вызванный внезапным вмешательством Камелькова с его жутким известием, и собрать мысли воедино.

Значит, Боровский пробовал повеситься. Этого и следовало ожидать. Он один знает тайну, и тайна эта такого свойства, что хранить ее невыносимо. И рассказать о ней никому нельзя. И снова у Турецкого возникло ощущение, что он приблизился к разгадке.

Турецкий вновь и вновь прокручивал в голове слова Лося:

«Вы правильно сделали, что стали копаться в прошлом. Но, выражаясь грамматически, вы не в том месте поставили ударение. Да, драка была. Но, уверяю вас, Турецкий, Риневич помер не из-за той старой драки. У вас слишком замылился взгляд, вы не видите очевидного…»

Что имел в виду Лось, говоря об «очевидном»? И почему стоило копаться в прошлом, если Лось был ни при чем. Кого нужно искать? Что за тень настигла Риневича и Боровского из прошлого? Кто отбросил эту тень? И как сумела эта загадочная тень поссорить двух лучших друзей, превратив их в непримиримых врагов?

На повороте невесть откуда взявшийся «мини-ровер» лихо подрезал машину Турецкого. Александр Борисович собрался было отпустить пару ласковых слов в адрес безголового лихача, но тут он заметил, что за рулем сидит девушка, и сдержался. Привычка щадить нежные женские уши от смачной русской похабели взяла верх.

Внезапно Турецкий вспомнил, что нужно дозвониться до жены Боровского, Ляли, и рассказать ей об отчаянном поступке ее мужа. Домашний телефон ее молчит. Где же достать номер ее сотового? Стоп. Да ведь номер-то у нее был совсем легкий. Что-то связанное с годом рождения Боровского…