Владимир Колычев - Лагерный пахан

И все же Трофим понимал, что сила за Медяком. Возможно, у него под курткой волына. Да и цепи с кастетами – оружие серьезное. К тому же перевес в численности… В общем, дело дрянь, если Медяк все же решится перейти от слов к делу. А Трофиму не защищаться надо, он должен побеждать…

– Ты откуда такой взялся? – надменно усмехнулся Трофим.

Он говорил негромко, но его голос слышали все.

– Я взялся?! – сиреной взвизгнул Медяк. – Это ты взялся!.. Меня сам Делапут сюда поставил!

– Я Делапута не знаю. И сказать про него ничего не могу. Зато я знаю, кто ты такой. Фуфло ты! – в намеренно оскорбительном тоне выпалил Трофим. – И я готов ответить за свои слова. А ты готов спросить меня за мой базар, а?..

И не давая Медяку опомниться, он продолжал:

– Давай раз на раз! Ты и я! Кто кого возьмет, за тем и правда!.. Если моя возьмет, то ты со своей кодлой навсегда исчезнешь с рынка. Если возьмет твоя, то с меня десять зеленых кусков – на больничку для твоего Тетерева…

– Двадцать! – поднял цену Медяк.

– Ты не понимаешь, – покачал головой Трофим. – Дело не в деньгах. Дело в том, что я признаю правоту за Тетеревом. Он плохое слово сказал про меня. И если я отстегну за Тетерева, то возьму это слово на себя. А для меня это большой позор, большой косяк… Ты понимаешь, о чем я говорю! Или ты фраер беспонтовый!

Что-что, а держать базар он умел. Потому и поставили его на зону, что мог улаживать проблемы, разруливать рамсы. Он знал, что и когда сказать там, за колючкой. Потому и сейчас был близок к тому, чтобы повернуть вспять хлынувшую на него реку.

– Хорошо, если возьмет моя, то ты сам накатаешь заяву в ментовку! – поставил неожиданное условие Медяк. – Так, мол, и так, пырнул пацана по беспределу!..

– Ты хоть раз в ментовке был? – презрительно скривился Трофим. – Тут не заяву, тут признанку катают…

– Да без разницы! Тетерева на себя возьмешь!

– А если не возьму, сам заяву на меня катнешь?

– За кого ты меня держишь? Я с ментами дел не имею! – гордо расправил плечи Медяк.

– Тогда с тобой не западло раз на раз, – себе на уме усмехнулся Трофим. – Ну что, начнем?

Он скинул куртку, бросил ее Лешке, тряхнул плечами. Рукоять ножа с утопленным в нее лезвием осталась в руке. Но Медяку это не понравилось.

– Если у тебя пика, то я цепь оставлю…

– Пусть, – согласился Трофим.

Медяк тоже снял куртку. Пистолета под ней вроде бы не было. Но он мог прятаться под свитером. Но Трофим не потребовал от него избавиться от пистолета. Чтобы тот в ответ не потребовал избавиться от других примочек, окромя ножа…

Цепь у Медяка была без малого метр длиной. И он сразу же продемонстрировал свое искусство владения ею. Словно кнутом захлестнул ею руку с ножом и дернул Трофима на себя с такой силой, что он едва устоял на ногах.

Пока он восстанавливал равновесие, Медяк рванулся вперед и ударил Трофима ногой. Удар убойный – как будто приклад автомата со всей силы в живот врезался. Трофим согнулся пополам, но каким-то чудом сумел отпрянуть назад еще до того, как Медяк смог бы добить его ударом по шейным позвонкам. Он смог отступить, но при этом лишился ножа.

Трофим оправился от удара, встал в стойку, но Медяк уже не видел в нем достойного противника. Помахивая цепью, куражливо ухмыльнулся. Рисуется, гад…

Да, он был уверен в своих силах. Потому так легко принял все условия, которые выдвигал Трофим. И цепью хорошо работал, и ногами бил отменно. Видно, что закаленный боец… Но зря он хорохорится. Он еще не знает тюремных премудростей, как только познакомится с одной из них, сразу же стухнет. Трофим в том и не сомневался. Потому и его самоуверенность била через край.

– Ну так чо, как тебя Тетерев назвал? – глумливо спросил Медяк. – Скажи, пока я тебя в грязь не размазал!

Трофим сложил губы трубочкой, но вместо слова из них вылетела половинка бритвенного лезвия. Так вылетает отравленная стрелка из духовой трубки… Этот прием Трофим осваивал года два, и еще столько же учился точно попадать в цель. А уж половинку «мойки» он держал за щекой почти всегда, разве что на ночь выкладывал на полку – как беззубый вставную челюсть.

Лезвие воткнулось Медяку точно в правый глаз.

– Ой-е! – осатанело взвыл он, пытаясь избавиться от «мойки».

Трофим воспользовался его замешательством и, широко размахнувшись, ударил его раскрытой ладонью в ухо. Затем костяшками пальцев – в область печени. После – по почкам… Он знал, как надо бить. И Медяк не смог выстоять – сначала рухнул на колени, затем стек всем туловищем на землю. Трофим продолжал обрабатывать его ногами. Бил до тех пор, пока тот не затих…