Сергей Зверев - Война кончается войной

На вопросы Ворон отвечал ухмылочками, мол, хорошо все, что приносит лишнюю копеечку. Потом он шепнул Пономарю и Козырю, что этот склад у него есть возможность потом продать оптом. Есть, мол, покупатель из Подмосковья. А пока надо прикрыть ветками, брезентом от дождя.

Все устали как собаки. Сначала корячились, доставали из погребов эти ящики, потом на машины грузили, укрывали. После в лесу снова разгружали. Эти две «полуторки» Ворону пригнали двое парней в гимнастерках без погон. Потом машины исчезли.

Глаза закрывались сами собой, мысли путались то ли в полусне, то ли в полуяви. Это была уже вторая бессонная ночь, и вчера днем тоже не удалось поспать. Было приятно отпустить сознание и позволить погрузиться ему в сладкое состояние спокойного глубокого сна, которого у него не было уже, наверное, много лет.

Дверь даже не скрипнула, она просто открылась медленно, впустив парня без обуви в широких штанах и рубахе не по росту. Он осторожно ступал босыми ногами и оглядывался на дверь. Когда он подошел к Пономарю, тот неожиданно сбросил с лица фуражку и схватил парня за ворот рубашки. Мгновенно к горлу несчастного метнулось острие финки, невесть откуда взявшейся в руке Пономаря.

— Ты че? Это же я! — прошептал испуганный парень, ухватившись двумя руками за руку, сжимавшую нож. — Бешеный! Не узнал…

— Чего крадешься, как зверь? — усмехнулся Пономарь и неторопливо убрал финку. — Мог и прирезать. Не люблю, когда ко мне подходят тихо или со спины.

— Я знаю, — потирая шею, ответил парень. — Про тебя хлопцы говорили, что тебе человека убить, что лягушку раздавить.

— Вот лягушку не могу раздавить, — усмехнулся Пономарь. — Побрезгую. Ну, чего пришел? Что-то узнал новое?

— Узнал. Помнишь, мы вино прятали в лесу? Меня в ту ночь Ворон с Лукой оставили сторожить. Ну а Луку ты знаешь, он без бабы суток прожить не может. Вот он в деревню и полетел, зазноба у него там. У него везде девки.

— Короче можешь? — недовольно прервал парня Пономарь.

— Ну, я когда один остался, мне интересно стало, я полез посмотреть, сколько там ящиков, прикидывать стал, сколько Ворон огребет за этот товар. А там не только вино. Там знаешь что? Взрывчатка еще припрятана, во!

— Взрывчатка? Ты ничего не путаешь? Как ты узнал, что это взрывчатка?

— Да приходилось видеть. Еще при немцах. Мы тогда машину нашли брошенную зимой, думали, в ней хавка, а в ней такие же ящики. С орлами на крышке! Мне тогда один из наших объяснял, он по молодости в армии служил, знает, что такое. Ух, и ночка у меня была. И отойти боюсь, и рядом стоять страшно. А ну как взорвется. Там и башмаков от меня не нашли бы.

— Много ящиков с взрывчаткой?

— Очень. Ну, меньше, чем вина, конечно. Штук двадцать, наверное. Мне кореш про такое говорил еще тогда, при немцах, что такого ящика хватит, чтобы целый дом взорвать. А десяток ящиков могут мост железнодорожный снести. Че делать-то, Пономарь? Чего-то не то делает Ворон. За вино и хавку лет пять дадут, если без мокрухи, а за взрывчатку измену родине навесят. Оно мне надо? Че делать, Костя?

— Ладно тебе, ты-то тут при чем! — засмеялся Пономарь. — Что делать, что делать? Ничего не делать. Ты, главное, не сболтни никому, что видел. Вот и все. А то тебя живо на перо поставят. Ты главное, меня держись. Со мной не пропадешь!

— Слышь, Кость, я тут бутылочку прихватил, давай вмажем!

— Ты где это взял, Слива? — Пономарь смотрел на бутылку в руке своего дружка с неодобрением.

— Да тут на окраине в развалинах у Ворона еще один складик есть. Мы оттуда в лес отвозили несколько ящиков. Вот я и тиснул. Никто не видел, точно говорю.

— Слушай, ты, придурок! — Пономарь схватил дружка за ворот и притянул к себе, с жаром дыша ему в лицо. — Выйдешь отсюда, иди в самый дальний угол двора и там разбей! И не вздумай даже к губам подносить, понял? Ворон узнает — тебе не жить!

— Да как он узнает-то? — нерешительно пробормотал Слива, испуганно глядя на взбеленившегося Пономаря.

— Не выльешь, я ему сам расскажу!

— Да, все-все… иду. Чего ты так! Вино хорошее, из местного винограда. Я такое с бабами до войны пил… Они с него, знаешь, как чумились!

— Ну! — рыкнул Пономарь.

— Да все, уже иду.

— Ну, Глафира Андреевна, чем порадуете? — Васильев вошел в лабораторию, потирая от нетерпения руки.

Несколько девушек-лаборанток, продолжавших приводить помещение в порядок, посмотрели на молодого красивого капитана, зашептались и прыснули в кулачки. Васильев сделал кровожадное лицо и подмигнул. Заведующая лабораторией посмотрела на офицера укоризненно, потом погрозила девушкам пальцем.