Сергей Зверев: Война кончается войной

— Ну что тебе опять не так?

— На засаду рискуем нарваться. Нас и видно, и слышно за версту.

— Они что, дурные? — скривился майор. — Рота НКВД едет! Какая засада? Мы же с сотней автоматов и пятью ручниками! Мы из них сито сделаем.

— А если их сотня? Мы же не располагаем сведениями, майор. Слушай, Воронин, дай мне «Додж», а сам с водителем и своими хлопцами пересаживайся в грузовик. Я вперед поеду, разведаю. Если что, вы стрельбу услышите, сориентируетесь в обстановке.

— Ты что, капитан, с ума сошел? — набычился Воронин.

— М-да, мне за сегодня это уже второй раз говорят, — усмехнулся Васильев.

Воронин выпрыгнул из машины:

— Я тебе свою матчасть доверить должен? А с меня потом как с родственника спросят. И три шкуры зампотех спустит.

— А что делать? — попятился перед напором майора Васильев. — Людей же погубим.

— Значит, так, — отмахивая рукой каждую фразу, заговорил Воронин. — Я сажусь за руль, ты на переднее сиденье с автоматом на изготовку. Берем двух автоматчиков из моих самых опытных ребят.

— А мне, значит, назад, в грузовик? — немного даже обрадовался водитель «Доджа».

— А тебе в грузовик, Горемыкин! — отрезал майор.

Васильев ехал на переднем сиденье, держа автомат так, чтобы в любой момент можно было открыть огонь по курсу движения. Двое автоматчиков на задних боковых сиденьях держали боковые и задний сектора. Васильев сдерживал улыбку: ему все же удалось переубедить майора, который оказался не рохлей и не трусом, а самым что ни на есть боевым офицером. Он даже высадил водителя и сам сел за руль, чтобы в меньшей степени рисковать жизнями своих солдат. Ведь не фронт, обидно нести потери.

Когда впереди показались дома пасечников, Васильев предложил остановить машину на опушке леса.

— Вот отсюда они шли туда, — показал капитан рукой, — мимо поселка как раз опушкой. Давай посмотрим, что за следы они оставили и с чем шли.

— А что ты можешь увидеть по следам? Сосчитать, сколько их прошло? — недоверчиво спросил Воронин.

— Пошли, пошли. Заодно выясним, что можно понять по следам, — махнул рукой Васильев и первым двинулся к лесу.

— Долженков, Михеев, — майор решительно выбрался из машины, прихватив свой «ППШ». — Рассредоточиться возле машины, вести наблюдение. Прикрываете наш отход, если мы вступим в бой. Огонь открывать по обстановке. Старший — сержант Долженков.

Васильев даже обернулся, услышав, как грамотно командируется Воронин. Майор догнал его, непонимающе посмотрел в ответ, потом понял и усмехнулся.

— Ты думаешь, я по тылам три года кантовался, зэков охранял да на железной дороге жиры нагуливал? Я, дорогой мой, с 22 июня 41-го года пятился от границы, зубами и ногтями цеплялся за каждый бугорок. После Сталинграда еле напросился в строевую часть, хотели комиссовать или на складское хозяйство поставить.

— Ну-ну, — засмеялся Васильев, — у меня и в мыслях ничего такого не было.

Предаваться воспоминаниям и брататься по причине того, что оба они в прошлом пограничники, времени не было.

С момента прохождения банды прошло минимум три часа. За это время оуновцы могли натворить такого, что Васильев себе бы в жизни не простил, что опоздал и не предотвратил.

От первых же следов, которые он во множестве увидел на рыхлой после дождей земле, на душе стало муторно.

— Что прочитал, следопыт? — тихо спросил Воронин, присев рядом на корточки и глядя настороженно по сторонам.

— Налегке шли и шли быстро. Видишь, след? И вот этот, и вон тот. Разные ноги и по размеру, и по рисунку подошвы, а шаг впечатывается больше носком. Если бы шли медленно, а тем более с грузом, со взрывчаткой, например, или минометы с собой тащили, то след бы больше вдавливался пяткой.

— Окурок, — кивком показал майор и снова огляделся.

— Точно, — Васильев отломил две маленьких сухих палочки и взял ими окурок как пинцетом. — Не докурен, жирный окурочек бросили, не пожалели. Наверное, командир пригрозил нерадивому бойцу. Новички? Вряд ли, новичка за курение во время рейда свои бы осадили. Скорее всего, расслабились, значит, знали, что серьезной преграды впереди нет.

— Интересно мыслишь, капитан, — усмехнулся Воронин и продолжил с уважением в голосе: — Вроде очевидные вещи говоришь, но я вот не додумался до этого. А есть приметы, по которым можно определить, хотя бы примерно, сколько их было?

— Было бы больше открытого грунта, а не болота, тогда можно было бы прикинуть, а так… Но прошло здесь много. Трава после одного-двух человек поднялась бы быстро, а тут — как стадо коров. Боюсь, что несколько десятков. Разверни-ка карту.