Геннадий Прашкевич - Пятый сон Веры Павловны

И с Коляном, конечно, большие странности.

Стрелял в Веру – само собой. Но Суворов, похоже, разыскивает его уже не из-за того злосчастного выстрела… Раньше Суворова интересовала записная книжка… Потом начала интересовать топографическая карта… Потом письмо Морица…

К черту!

Спать, спать…

Новые Гармошки принадлежат Суворову, значит, я пока в безопасности. Неважно, что Ант знает, где я нахожусь. Ант – всего лишь верная собака Суворова, ему внушат необходимое уважение к гостю. Это даже интересно – столкнуться с Антом в ситуации, когда я буду стоять рядом с Суворовым. Ант, наверное, порычит для порядка, но вынужден будет смириться. Вряд ли он знает, что однажды в Новгороде его взяли с наркотиками по наводке Валентина. Это хорошо, уже сонно подумал Сергей, что Суворов прилетит в Новые Гармошки не завтра. Пока Суворова нет, я успею поговорить с Морицом. И может, Олега Мезенцева найду. Прилетев в Новые Гармошки, Суворов, понятно, потребует Коляна, но с этим можно не спешить. Я не отдам Коляна, пока не разберусь со всем. Это полковник Каляев пусть думает, что принимает исключительно самостоятельные решения. На самом деле он давно уже работает только на Суворова. Отсюда и тщетный поиск пропавших людей. Отсюда и то, почему в июле милиция выпустила из своих рук Морица.

Смутные отсветы играли на серебристых жалюзи.

Неясные страхи копились в темных углах.

Новые Гармошки.

Звучит неплохо.

Наверное, в тридцатых сюда ссылали кулаков. Тогда сюда много кого ссылали. У кого-то, может, оказалась гармошка. Почему нет? А позже поставили настоящий лагерь… А теперь работает старательская артель…

Спать…

– Алексей Дмитриевич, слышали анекдот? Хоронят олигарха. Подходит Гусинский, кладет в гроб двести баксов. Подходит Потанин, тоже кладет двести. Подходит Березовский, достает чековую книжку, выписывает чек на шестьсот, кладет в гроб, а наличку забирает.

– Сам придумал?

– Что вы.

Суворов задумчиво посмотрел на Анта.

Крепкий человек. И надежный. Такие всегда нужны. Верно служат делу, которое его кормит.

– Кто дежурит на периметре?

– Жеганов.

– Отправляйся к нему, – сказал Суворов. – Прямо завтра, наверное, и отправляйся. В Новых Гармошках сейчас находится один человек. Это он сейчас звонил. Отнесись к нему внимательно, – Суворов ожидал, что Ант спросит, как попал гость в Новые Гармошки, но Ант любопытства не проявил. – Я прилечу туда прямо из Лондона. Побудь это время с гостем.

– Конечно, Алексей Дмитриевич.

Ант спустился из кабинета в комнату охраны и распахнул холодильник.

Налив в фужер примерно на два пальца, он выпил коньяк. Вообще-то он не любил пить один, всегда считал это прерогативой русских, но сейчас ему хотелось прийти в себя.

Крыса в бочке, мышь в молоке.

У Анта даже суставы заныли от желания неторопливо устроиться в удобном мягком кресло, тяжело взглянуть на Сергея и неторопливо задать те вопросы, которые он давно хотел ему задать. Третьяков… Эта фамилия мешала ему… Он хотел задать вопросы так, чтобы Сергей Третьяков сразу понял, что дело вовсе не в ответах, чтобы Сергей сразу понял, что его ответы Анту давно известны…

«Павел, – набрал он нужный номер. – У нас гость?» – «Даже двое» – «Кто второй?» – «Алкаш с пихтоварки». – «Прямо с утра выставь алкаша. Пусть идет на свою пихтоварку. А со второго не спускай глаз, пусть он чувствует себя комфортно. Отдай его Раисе Сергеевне». – «У нее такие вещи получаются», – согласился Жеганов.

Положив телефонную трубку, Ант снова подошел к холодильнику, и налил еще полстакана.

Коньяк действовал на него странно.

Он расслаблял его. Он переносил его на берег Оби. В давнее время. В давнее, быстро летящее время. В Колпашево.

Речной вокзал, Пески, грузовой порт – все знакомые места. А еще ниже был там незаметный низкий мысок, хорошо прикрытый кустами. И день выдался удобный. Солнце пряталось за низкими облаками, с болот несло холодной кислятиной, зато не было комаров, и Ант до боли в глазах всматривался в поблескивающую воду. Когда рябь из-за мыска начинала бежать не так, как обычно, он знал, что это течение подталкивает к берегу очередной труп, пропущенный милиционерами и добровольными помощниками. Голоса добровольцев, кстати, далеко разносились над водой. Самые обыкновенные мужики, подрядившиеся за бутылку ловить трупы и обвязывать их веревкой с кирпичами так, чтобы труп сразу лег на дно. А то будут стоять на дне, как чучела, всю рыбу распугают, объяснил Анту какой-то веселый придурок возле гостиницы, показывая поддатым приятелям заработанную им бутылку. В восемнадцатом магазине, единственном, где в Колпашево тогда продавали водку, таких бутылок не было. «Пшеничная», с изображением тучной коровой на фоне спелых хлебов. Такую водку завезли из Томска специально. И шла она, в основном, на добровольцев и на экипажи двух мощных буксиров серии ОТ, размывающих берег там, где когда-то стояла деревня Саратовка, или как еще ее звали – Благино…