Геннадий Прашкевич - Пятый сон Веры Павловны

– Искать их надо!

– Кого? – удивился Валентин.

– Морица. И Веньку-Бушлата, – перечислил Сергей.

– А зачем?

Сергей пожал плечами:

– Ну, как? Люди живые.

– Вот именно живые, – кивнул Валентин. – Тут шума и торопливости не надо. Может, чем меньше говорят о Морице и об этом инвалиде, тем больше у них шансов выжить? По крайней мере, у инвалида.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Сергей.

– А то, что этот Мориц в последние два-три года мог находиться под неким пристальным и постоянным контролем. И не только контролем, но и давлением. Понимаешь? – Валентин покосился на Сергея. – Кому-то, возможно, очень нужно было, чтобы Морица считали потерявшимися.

– С чего ты это взял?

– А с того, что внимательно ознакомился с некоторыми томскими делами. Олег Мезенцев тоже из числа загадочно пропавших. Как только о нем заговорили, так его труп всплыл в Ушайке.

– Но ты говорил, что это не его труп.

– Говорил, и подтверждаю, – усмехнулся Валентин. – Но знают об этом только два-три профессионала, которым это положено знать. Теперь, правда, ты еще знаешь. И зря, наверное.

– Почему?

– Да потому, что не надо было тебе завязывать всю эту кутерьму. Например, не надо было отбирать письмо у бритоголовых. Пусть бы ушло к заказчику.

– Почему? – повторил Сергей.

– Да потому, что, отобрав письмо, ты вызвал непонятный интерес к Морицу.

– Это ты о чем все-таки?

– Это я о Морице, – пояснил Валентин, разливая чай. Горячий пот катил по его лицу и мощным голым плечам. – Вынужден тебя огорчить, с Морицом повторилась история Мезенцева. Сегодня утром в пустом доме на Алтайской нашли его труп. Там, собственно, не дом, а пустая коробка. Вот в этой недостроенной коробке и лежал труп. Предварительное заключение: Мориц умер примерно три дня назад. А ведь жара стоит… – утерся поданным полотенцем Валентин. – Можешь представить, как труп выглядит… Но рукописи не горят, это точно. Нашли при трупе замызганную рукопись… Возможно, суицид. Полимедикаментозный… Понимаешь, о чем я?

– Передозировка?

– Очень даже может быть.

– И это действительно Мориц?

Валентин усмехнулся:

– Скоро узнаем. Пока интересен другой факт. Вот прошли в городе слухи о Мезенцеве и, пожалуйста, труп! Вот прошли слухи о Морице, и, пожалуйста, то же самое. Каким-то неведомым образом разговоры о пропавших людях провоцируют появление трупов…

– Или лжетрупов.

– Правильно мыслишь, – согласился Валентин. – В последнее два-три года в Томске действительно пропало некоторое количество людей не по своей воле. Может, они живы, не знаю, но находятся они точно не там, где мы думаем. Например, не в дальневосточном монастыре и не на солнечном Кипре. Кому-то выгодно поддерживать известные слухи, и если вдруг появляются сомнения, то сразу появляется и труп. Чтобы, значит, не сомневались. Ну и как намек на то, что молчание должно быть полным.

– Но ведь подброшенные трупы тоже должны кому-то принадлежать, – заметил Сергей, совсем сбитый с толку. – Любой труп, конечно, можно выкрасть из морга, но, во-первых, такую пропажу скоро заметят, а, во-вторых, украденный труп должен иметь хотя бы некоторое сходство с пропавшими людьми.

Валентин согласно кивнул.

– Погоди, погоди, – дошло до Сергея. – Ты хочешь сказать, что люди, числящиеся пропавшими, могут находится в чьих-то руках? Вроде заложников, да? И стоит усилить поиск, или хотя бы создать иллюзию такого усиления, как сразу объявляется труп?

– Что-то в этом роде, – согласился Валентин. – Кому-то все эти люди нужны. Кому-то любой поиск не нравится. Впрочем, это всего лишь гипотеза, – улыбнулся Валентин. – Давай подождем результатов экспертизы. Вот если труп на Алтайской не окажется трупом Морица…

Не закончив фразы, Валентин взглянул на Сергея:

– Впрочем, я все равно скоро уеду. А жаль. Твой большой руль меня заинтересовал.

– Ты о Суворове?

– О нем.

– Разве все это как-то связано с ним?

– Не знаю.

– Тогда почему ты о нем вспомнил?

– А черт его знает. По какой-то ассоциации. Иногда так бывает. Скажи, если на тебя вдруг начнут давить, он сможет тебе помочь?

– О чем ты?

– Ну, не знаю… – отвел глаза Валентин. – Мало ли… Вдруг кому-то захочется подержать тебя за обезьяну? – Валентин испытующе поглядел на Сергея. – Этот твой большой руль хорошо знал Морица?

– Да уж лучше, чем я.

– А Мезенцева?

– Думаю, хуже.

– Но ведь знал?

– Конечно, знал. Как иначе?

– А ты Суворова хорошо знаешь?