Андрей Таманцев - Пятеро против всех

— Ну чего стоишь? Изучай давай!

Очкарик стал капать вакцину на стеклышки. Руки у него дрожали, и одно стеклышко он разбил. Может, я бы тоже его разбил, если б у моего виска все время держали взведенный пистолет. Но его неловкость меня не на шутку разозлила: мне каждая секунда дорога, а он будто специально медлит!

Наконец все было готово, и парень положил стеклышко под микроскоп. И тут я заметил стоящий на подоконнике телефонный аппарат!

— Слушай, как отсюда в Москву позвонить?

— Обычно — ноль девяносто пять, — сказал он удивленно.

— Спасибо. Ну изучай, чего ты? Он припал к окулярам, а я стал торопливо накручивать диск. По закону подлости, линия была занята. И тут из-за двери раздался грозный голос:

— Пастухов, у тебя нет никаких шансов! Немедленно отпусти заложника и сдавайся! Здание полностью окружено.

— Я убью его! Убью! — закричал я истерично, одновременно продолжая накручивать диск.

Парень оторвался от окуляров и посмотрел на меня как-то странно. Я был уверен — он считает меня сумасшедшим.

— Тронешь заложника — будешь убит на месте! — пообещал мне грозный голос.

— Посмотрим!.. Нуты, инфекционист хренов, ничего не видишь, что ли? — заорал я на парня.

В трубке наконец-то раздались гудки вызова. Лишь бы эти суки не начали штурм раньше времени!

— Алло!

Ну слава богу, наконец-то я услышал голос полковника Голубкова.

— Константин Дмитриевич! Это Пастухов. У меня мало времени! Мою команду подставили в Чечне! Мои парни сейчас в грозненском СИЗО, а меня с минуты на минуту начнет штурмовать спецназ. — Тут я увидел, как очкарик оторвался от микроскопа. Взгляд у него был какой-то дикий. — Одну минутку! — Я закрыл трубку рукой: — Ну что, ты увидел?

— Увидел. Это смерть, — кивнул инфекционист.

— Ну наконец-то! Иди и расскажи всем! — Я бросил ему ключ: — Иди, иди, не бойся! По тебе они стрелять не будут!

Он нерешительно поднял ключ с пола.

— Алло, товарищ полковник! — закричал я. — Меня вы уже не спасете, так хотя бы ребят моих выручите!

Я наблюдал за тем, как парень вставил ключ в замочную скважину, повернул его и вышел. В следующее мгновение я пнул ногой стол и упал за него.

— Сережа, ты можешь объяснить мне, в чем заключается подстава?

И вот когда он задал мне этот вопрос, все и началось! Шторы на окнах начали колыхаться, будто от сквозняка — они рвались от пуль и осколков, на глазах превращаясь в лохмотья. С дверями дело обстояло не лучше. Через несколько секунд они были разнесены в щепки.

— Нас обвиняют в сотрудничестве с «чехами»!

— Что? Кто стреляет?

— С «чехами»!

На этом связь прервалась. То ли пуля попала в телефонную розетку, то ли кто-то кабель перерезал. Ну что за глупость, а! Я ему говорю: «С „чехами“», а он: «Кто стреляет?»

Стрельба не прекращалась. Я отшвырнул пистолет в сторону, лег на пол ничком и закрыл голову руками. Вполне подходящая поза для встречи бесславной преждевременной смерти.

Док, опираясь на костыль, вышел из госпиталя нам навстречу. Он уже почти не хромал.

— Ну что, Мересьев, как насчет поездки домой? — спросил его Артист.

— Всегда, — улыбнулся Док.

— Тогда собирайся. Через полчаса вертолет на Моздок.

— Честно говоря, мужики, я глазам своим не верю. Думал, закрыли вас в тюряге лет этак на десять.

— Ну это вряд ли, — помотал головой Боцман. — Скорее небо упадет на землю…

— И боцман Хохлов перестанет жрать за троих… — подхватил Артист.

— Как живы-то, мужики?

Как живы? Честно скажу, лежа под градом спецназовских пуль, я думал, что уже никак! Но, видно, я везучий — в рубашке родился. Стрелять им быстро надоело, и они пошли брать меня живьем. Вернее, живой я или мертвый, они не знали, но очень надеялись, что мертвый. А я оказался живой! Уж не знаю, сколько минут они меня били, но только сознание я потерял почти сразу…

Очнулся в камере, все тело — сплошной синяк, встать не могу, и не потому даже, что все отбито, a потому, что к тюремной кровати наручниками прикован. Это они мне так за охранников отомстили! Мне почему-то показалось тогда, что ночью я обязательно умру. Но не умер. Говорят, у кошки девять жизней, а у спецназовца — всего одна, зато какая! Врагу не пожелаешь!

На следующий день с утра пораньше явилась ко мне в камеру целая комиссия во главе с республиканским прокурором. От наручников тут же освободили и стали извиняться за причиненные неудобства. Сработал мой звонок! Голубков местное ФСБ быстро в чувство привел! В тот же день меня из СИЗО освободили и отправили на санитарной машине в госпиталь, где я и провалялся благополучно две недели.