Сергей Дышев - Кладбище для однокла$$ников (Сборник)

– Какое хамство! – уже вслух произнес он и, удивляясь самому себе, влез через окно в гостиную. Хорошо, там никого не было. «Старый дурак», – сказал себе Шевчук и вышел в вестибюль, откуда направился в залу. Маша очень удивилась, завидев его с другой стороны.

– Все предельно ясно, – сказал он. – Этот мошенник предварительно запер изнутри одну из кабинок, если бы кто-то пошел вслед за ним и не обнаружил в туалете, то обязательно бы подумал, что дорогой Юм засел в кабинке. Сам же он вылез в окно и прошел по бордюру в гостиную. Там он, видно, по предварительной договоренности заставил затурканного Азиза лечь на пол в лужу бутафорской крови. Нож с присоской, кровавую рубаху он спрятал заранее, скорее всего, под диваном…

– Гениально! – прошептала Маша.

– Я полагаю, эти слова относятся ко мне? – скромно спросил Шевчук и осторожно взял Машу за руку.

Она, помедлив, мягко высвободила ладошку, лучезарно улыбнулась.

– Ну, конечно же, не к Юму, Игорь…

Шевчук приободрился и продолжил:

– Во всей этой истории мне непонятны две вещи: как Юм смог так быстро уломать Азиза на эту глупую комедию, и как он при своей толщине умудрился вылезти из закрытой кабинки, не говоря уже о том, как он лазил в окна.

– Видно, мы недооценили Юма.

– Ты права, этот жулик обладает потрясающими способностями.

В полдень объявили: состоится ленч – впервые в истории отеля, чисто по английскому образцу.

На столах гостей ждали сандвичи с жареной докторской колбасой. Дамы и господа заметно приуныли.

– Это ленч? – спрашивал у всех Виталик. – Но это же докторская колбаса! При чем тут ленч?

– Видите ли, Виталя, ленч – это поздний завтрак, – умудренно пояснил Криг.

Тут что-то где-то задуло, и неожиданно повеяло неповторимым запахом черного кофе. Появился Юм с серебряным подносом. Все успокоились и принялись за восхитительный напиток.

– Господа! – заявил Распорядитель, в который раз появившийся совершенно неожиданно. – Мы устроили этот ленч не просто ради забавы или чтобы сделать вашу жизнь в отеле чуть сытнее. Собрали вас для важного совещания. Прошу, Юм.

Юм поклонился, сунул два пальца за борт френча. В нем он походил на Маленкова, правда, несколько вахлачного Маленкова, потому что был без державных сапог.

– Накануне, господа, я не сдержался и назвал имя убийцы. Ныне, окончательно подведя итоги, я уже официально и бесповоротно повторяю это имя – господин капитан в отставке Шевчук! Встаньте!

Все вздрогнули – до того мрачной была вводная часть. Шевчук, не вставая, приподнял и вновь опустил ноги.

– В то время, пока все обитатели отеля были заняты игрой в карты, известный вам господин ждал свою жертву в гостиной, в которую он незаметно проник. Накануне с помощью газеты и ножниц он составил свое гнусное и коварное послание. Вот оно – состряпано из выклеенных заголовочных букв. – И Юм показал известную всем записку. – Обрывки газеты были обнаружены в номере Шевчука при понятых – господине Карасеве и уважаемой Анюте, пардон, не знаю фамилии.

– Не надо фамилии, – пискнула Анюта, – можешь называть и так.

– Хорошо, госпожа Итак, – кивнул Юм. – В общем, круг замкнулся. Совершив злодеяние, Шевчук хладнокровно принял на себя роль случайного свидетеля, который якобы случайно вошел в гостиную и после чего поднял тревогу… Вы преступник, господин Шевчук, вы убийца, и вам надлежит понести суровое наказание, – заключил Юм и смолк, превратив свой ротик в маленький розовый пупок.

Раздались аплодисменты. Аплодировали: Виталя, Анюта, Ирина, Мигульский. Потом к ним присоединился и сам Юм. Он было пытался навязать свой ритм хлопанья – овации в монолитном едином такте: «чух-х… чух-х… чух-х…» Ибо только так выражается апогей восторга. Но тут аплодисменты стихли, и Распорядитель объявил:

– Слово предоставляется обвиняемому!

И наступила тишина, которую совсем не случайно на судебных заседаниях называют гробовой.

– Я хотел бы спросить обвинителя, зачем он вчера приходил ко мне в номер, рассказывал про свою гомилофобию и ползал под кроватью? Уважаемый доктор Криг, пожалуйста, поясните всем нам, что это такое – гомилофобия.

– Это психическое заболевание – страх перед толпой.

– Благодарю. Юм, так на кой черт ты лазил под мою кровать?

– В тот день мне действительно нездоровилось, – не моргнув глазом соврал Юм. – Видно, жара, или переволновался. Кажется, даже голоса чудились. Вот чьи – сейчас не помню… – Он пожал плечами. – Я и не ползал под кроватью. Зачем так превратно… Просто у меня запонка упала, а я постеснялся об этом говорить, чтоб вы не подумали, что я ношу бракованные или какие-то плохие запонки.