Сергей Дышев - Кладбище для однокла$$ников (Сборник)

– Безобразие, – процедил Криг, – к чему мы катимся? Скоро так и средний класс на голодный паек перейдет…

– Наши люди и голодают с уверенностью в завтрашнем дне, – заметил Шевчук.

Юм смешивал коктейли, рассеянно прислушивался к разговорам и, будто самому себе, довольно громко бормотал:

– Парной судак на вечер был просто великолепен. – Он встретился глазами с Шевчуком и печально добавил: – Три порции пришлось скушать. Никто не пришел на ужин…

Вдруг раздался дикий крик, в котором с трудом можно было признать голос Азиза Алиевича. Он комкал в руках тюбетейку, причитал, по искаженному лицу обильно стекал пот.

– Дэвочкя моя, зачем ты опять туда пошла? – Он стал бормотать на родном языке, и никто уже не мог понять, какими словами он выражал захлестнувшие его чувства. Возможно, он некрасиво ругался.

Из «Подвала Потрясений», по лестнице, поднималась скорбная процессия: впереди вышагивал Мигульский. У него было профессионально-озабоченное выражение на лице. За ним, держа на руках безжизненное Анютино тело, поднимался Кент. На мизинце у него висела связка ключей, которыми, видно, экстренно открывал двери.

На этот раз Анюта очнулась гораздо быстрее, печально посмотрела на вымазанную бурой краской ногу, вслух пожалела колготки, отстранила предупредительные руки своего друга и на одной ноге поскакала наверх. Все по очереди вздохнули и вернулись в залу, за столики. Юм выдавал напитки и таинственно заговаривал с каждым:

– Как вы думаете, кто убийца? Наверное, это жутко хитроумный господин? Или два!

Но никто почему-то не спешил поделиться своей версией, и тогда Юм, вращая белками, нашептывал:

– Это тот, кто не играл с нами в карты. Вы понимаете, о ком я говорю?

Все понимали правильно, но лишь Виталя выразился определенно:

– Шевчук, что ли?

Утром к Шевчуку постучали.

– Кто там? – спросил он сонно.

– Уборка! – раздался невнятный полумужской голос.

Он вылез из постели, прошлепал до двери, открыл замок и побежал обратно под одеяло.

– Войдите!

Вошла Анюта в белом передничке, короткой юбчонке и с огромным веником.

– Анька? Чего это ты вздумала? – удивился Шевчук и подумал нехорошо.

– А я ведь горничная! – радостно пояснила Анюта и тут же начала шнырять своим веником.

Шевчук обескураженно наблюдал за этими нелепыми попытками сделать чисто, ему стало смешно, и он рассмеялся.

– Слышь, Анютка, а чего это ты снова в подвал поперлась?

– Я хотела испытать себя до конца, – очень серьезно ответила она.

В этот момент раздался требовательный стук, дверь распахнулась. На пороге стояли Юм и Виталий с одинаковыми напряженными выражениями лиц. «Хотели на сексухе застукать», – первой была мысль. Анюта же оглянулась и, как ни в чем не бывало, снова зашуровала под кроватью. Шевчук усмехнулся, потом перевел взгляд на неестественно наклонившуюся Анюту. Она выглядела прелестно в маленьком белом передничке, которого, в принципе, и достаточно было в качестве одежды для утреннего визита в номер одинокого мужчины.

– А вот что это там за бумажка? – вдруг ожил Юм и торжественно указал перстом на комочек, который сам пакостно подбросил.

– Никак газетка, – мерзким голосом сообщил Виталя и ухмыльнулся.

– Точно! – обрадовался Юм. – Какая редкость в нашем отеле. Вы не позволите развернуть ее и почитать?

– Это не моя, но все равно бери.

Юм проворно нагнулся, быстренько развернул комок.

– Так, газетка, вся изрезанная… Буковки, значит, вырезали, а потом наклеивали на листочек. Все ясно… Прошу всех присутствующих засвидетельствовать эту находку.

– Слушай, Юм, катись ты к черту! – невежливо попросил Шевчук. – Понабежали сюда, дайте хоть одеться человеку! Лоботрясы!

Первой исчезла Анюта с веником под мышкой, за ней молча вышел Виталя, Юм раскланялся по-японски и задом уполз за дверь.

Шевчук оделся и пошел к Кригу, по дороге нашептывая нецензурные слова. Он вновь обрел интерес к игре, к игрушечному убийству Азиза. Игорь постучал в дверь.

Маша сидела перед зеркалом, расчесывала длинные черные волосы. Шевчук подумал мимолетно, что если б Маша сейчас что-нибудь напевала, то было бы это красиво и очень гармонично.

– Муж бреется, – она улыбнулась ему из зеркала.

Игорь стукнул в дверь ванной. Действительно, Захар Наумович скоблил щеки и был слегка расстроен: неосторожно срезал прыщик и теперь беспрестанно промокал его ваткой и сокрушенно наблюдал, как заполняется кровью маленькая луночка на подбородке.