Юлия Латынина - Не время для славы

– В аэропорту Майями, – сказал Алихан, – я стоял в терминале и смотрел, там были и Миннеаполис, и Торонто, и Париж, и самолеты улетали каждые две минуты. Я посчитал, там только в Атланту летели шестнадцать самолетов за два часа. А в Торби-калу не летел никто. В селе говорили, что кяфиры в Вашингтоне только и ждут, чтобы нас сожрать. А они даже не летают к нам. Они летают в Атланту.

Над бетонной стеной цеха, невдалеке, раскачивался похожий на шляпу фонарь, и под фонарем полтора десятка рабочих варили какую-то уху. Толстенький прораб, вышедший из домика, помахал рабочим и вперевалку направился к Кириллу.

Взвизгнули шины, и на площадку, разбрызгивая жидкую грязь, выкатились кавалькада «мерсов». Из головной машины выскочил Джамалудин.

– Салам, Ахмед, – сказал Джамалудин, – почему люди не работают? Все должны работать в три смены.

Прораб поискал глазами вокруг себя, словно хотел засунуть их под мышку.

– Послушай, Джамал, сколько можно работать в долг? Я работаю в долг три месяца.

– Сколько мы тебе должны?

– Семьдесят пять миллионов рублей, – твердо сказал Ахмед, – это за котлован, и больницу, и садик, и клянусь Аллахом, Джамал, я отчитаюсь в каждом рубле. Я работал на этом деле себе в убыток, исключительно для людей, и я согласен даже на пятьдесят…

Джамалудин, не слушая Ахмеда, подошел к багажнику «мерса» и распахнул его. Внутри лежали радужные пачки в свежей банковской упаковке.

Хаген расправил какой-то холщовый мешок, и Джамалудин стал кидать туда пачки. Рабочие сбежались к машине. Когда мешок заполнился доверху, Джамалудин сказал:

– Здесь восемьдесят пять. Через три недели нулевой цикл должен быть готов.

– А расписаться? – спросил Кирилл, доселе молча наблюдавший за этим удивительным зрелищем.

Прораб бросился в вагончик. Через минуту он прибежал с листком бумаги, с ручкой и даже фиолетовой бархатной подушечкой, в которой покоилась круглая печать с загадочной надписью: «ООО „Рэникс-трест“.

Джамалудин взял листок и написал, что он выдал Ахмеду Саттаеву восемьдесят пять миллионов рублей, в счет долгов Фонда, и Ахмед расписался, что деньги эти он получил. Потом Джамалудин взял круглую печать, повертел ее в руках да и отдал Кириллу. Из кобуры он вынул личный «стечкин». По стальному ребру ствола шла надпись из Корана, и торец обоймы был тоже украшен арабской витиеватой вязью. Джамалудин выщелкнул обойму, утопил ее в синей подушечке, и припечатал записку «стечкиным». – Держи, – сказал Джамалудин.

Деньги, розданные на стройке, были только начало.

На следующий день, в семь часов утра, прослышав о том, что у Джамалудина завелись деньги, к нему приехал глава администрации Андахского района. Глава администрации выстроил в райцентре пять объектов под честное слово Заура.

Глава администрации попросил деньги небольшими купюрами, и в итоге денег получилось три мешка. Мешки погрузили в джип, и так как глупо было везти такие деньги без охраны, то с главой поехали Гаджимурад и Хаген. Приехав, они сели в Доме Культуры, и стали раздавать деньги рабочим и поставщикам.

Следующим был завхоз Бештойской больницы, а за ним человек, построивший детский сад в Чираге. Ходоки потянулись косяками; Джамал ездил по объектам и раздавал деньги. На документацию он вовсе не обращал внимания: была бы больница, а документы – черт с ними.

Однажды больницы не было, и люди Джамала взяли человека, который просил на нее денег, и привязали к строительным лесам, а потом облили синей краской и уехали. Полдня сельчане боялись его развязать.

Были б деньги – будут и люди. Будут люди – будут и деньги.

Заур хотел снять главу администрации в Ичли, – Джамалудин его снял. Заур хотел снять главу администрации в Будаге, – Джамалудин снял и его. Всем было известно, что если глава администрации дружен с Джамалудином, то деньги будут, а если не дружен – то и с деньгами не задастся. Однажды был даже такой случай, что главу администрации вызвали на разбор и стреляли в него прямо на площади, мотивируя это тем, что как только его не будет, Джамал выплатит деньги.

Должность у Мао была, а денег не было.

Крупнейшее предприятие республики, Navalis Avaria, в бюджет не платило, а заплатило в фонд девятьсот миллионов долларов. Второе крупнейшее предприятие, концерн «Кемир», тоже, натурально, в бюджет не платило, и ни малейшей возможности принудить его к этому не было. Оба эти предприятия впрямую предлагали своим смежникам в бюджет не платить, а платить в Фонд. Ребятки из АТЦ разъезжали, бряцая оружием, по лавкам, и предлагали то же самое.