Юлия Латынина - Не время для славы

Кирилл подошел к нему и пихнул его в грудь бутылкой коньяка.

– Чего ты пришел сюда, – спросил Кирилл, – а? Чего ты ходишь за мной?

– Я пришел пожелать тебе счастья, – сказал Ташов, – тебе и Диане. Я рад за тебя, Кирилл. У тебя трое сыновей, а будет пятеро. Это большое дело для мужчины.

– А у тебя ни одного, – грубо сказал Кирилл. – Че ты пришел в мой дом? Иди в свой. Чего ты пляшешь за моей женой?

Ташов ничего не ответил. Кирилл пошатнулся, и, чтобы удержать равновесие, ухватился за Ташова. Он хотел уцепиться за плечо, но не смог его достать, и схватился за пояс. Он был как десятилетний мальчик, вцепившийся в папу.

– Ты думаешь, я не знаю? – сказал Кирилл, – она тебя любит. Она до сих пор тебя любит. Сукин сын, что ты сделал, чтобы она тебя любила? Вы растоптали ее. Вы даже не дали ей денег на операцию.

Ташов молчал.

– Ты помнишь, что ты говорил мне на Красном Склоне? – сказал Кирилл.

На Красном Склоне Ташов пытался дозвониться Диане. Потом он подошел к Кириллу и попросил кое-что передать ей, если Кирилл останется в живых, но Кирилл никогда не передавал Диане его слов. Да и как он мог передать? Ведь это Кирилл после штурма уехал из республики, а Ташов остался и женился на другой.

– Ты сказал, что в раю все будет по-другому, и что в раю у вас будут дети, – сказал Кирилл, – а потом ты даже не позвонил ей. Убирайся из моего дома. Вон!

Ташов не шелохнулся.

Кирилл замахнулся на него бутылкой и попытался ударить, снизу вверх, но ифрит легко перехватил его руку, вырвал бутылку и поставил ее на подоконник.

– Ты предал ее! – заорал Кирилл, – ради ваших дырявых понтов! Господи, как я ненавижу ваши понты! Почему моя жена не может сидеть со мной за столом? А эта… Фарида? Девочка, которую изнасиловал этот майор? Ты скажешь, это брат ее убил? Ты думаешь, а я не знаю? Не знаю, что Джамал приказал это сделать? Сначала мужу, а потом ее брату? Вы кричите, что вы мужчины, вы вытираете ноги о ваших женщин, а что ты можешь сделать такого, что женщина не делает? Убить? Большая вещь, убивать! А рожать ты можешь, а, Ташов?

– Это правда, – сказал Ташов, – что Булавди может помочь Алихану?

Кирилл вздрогнул и уставился вверх, открыв рот. Мысли, приправленные коньяком, путались у него в голове.

– Что? Откуда ты знаешь?

– Допустим, я увижусь с Булавди, – повторил Ташов, – что мне ему сказать?

«Ты? С Булавди? О Аллах, да он всадит в тебя пулю раньше, чем ты заговоришь!» Перед Кириллом встало лицо Алихана – белое, отрешенное, под призрачным светом причального фонаря и пылающим именем Аллаха.

– Ты можешь сказать ему, – услышал свой голос Кирилл, – что я купил дом. В Дубаях. Что я… перевезу туда его жену. Детей. И его мать. Я… положу на счет миллион. Нет. Пять миллионов. Евро. А… как ты думаешь? С этими зачистками… Постой, а если они его поймают? Он же должен бояться, что федералы сейчас его поймают!

Ташов помолчал, кивнул, и вышел из двери. Кирилл молча смотрел, как он наклоняется, чтобы не задеть притолоку. Над двором сверкали равнодушные звезды, и в черной земле возле фонтана понемногу расправлялся крошечный розовый куст.

«Моджахед будет вознагражден даже за шаги его лошади».

«Пусть идет! Если он согласен идти – пусть идет!»

– Ташов! Подожди!

Ифрит послушно остановился. Кирилл, как был, в носках, выскочил на холодную плитку двора, подбежал к нему и задрал голову наверх. Его макушка почти упиралась в бороду Ташова.

– Ташов, – сказал Кирилл, – я… знаю, что ты спас Алихану жизнь. Ты им всем спас жизнь тогда… детям. Ташов… мы ведь не может все изменить, а? Это такое время. Это не лечится. Но мы должны пытаться. Помочь тем, кто рядом. Любой ценой.

Бывшему начальнику республиканского ОМОНа, а ныне главе Чирагского района Ташову Алибаеву понадобилось три дня, чтобы договориться о встрече с Булавди.

Был ранний пятничный вечер, когда Ташов остановил белую «ниву» у небольшого кафе километрах в семи от Бештоя.

Кафе располагалось на берегу горной речки; перед ним пустовала стоянка на пять-шесть машин, и от домика веревочный мост вел к противоположной стороне ущелья, поросшего густым ельником. По ущелью прыгала на камнях речка.

По правде говоря, эта встреча была безумием. Она была безумием и зимой, когда Ташова вышвырнули из ОМОНа, и между бывшим ментом и всеми его кровниками не стояло ничего – даже мести со стороны бросившего его покровителя.

Но даже тогда, несмотря на смерть Заура, в республике был мир. Хрупкое равновесие, которое невольно и уважительно соблюдали обе стороны. Боевики редко устраивали взрывы, а если устраивали – то исключительно за деньги или из-за личной мести, а Джамалудин Кемиров держался в рамках: он не брал в заложники их родичей, не расстреливал родню, и многие всерьез были убеждены, что Кемировы нарочно не ловят Булавди. Мол, пока есть Булавди, есть чем пугать Москву, а пока есть чем пугать Москву, Москва никогда не снимет Заура с поста президента.