Том Клэнси - Без жалости

Пиаджи не понравился его взгляд.

— Почему бы тебе не сесть и не отдохнуть, а? Скоро придется действовать очень быстро.

Почему он смотрит на телефон? Почему смотрит на нас?

— Без тебя знаю. Тони, — вызывающе произнес Шарон, засовывая платок обратно в карман. Он еще не знал, что глаза выдали его. Рука лейтенанта едва коснулась рукоятки револьвера, как Тони прицелился и выстрелил ему в грудь.

— Ишь, какой умный, — сказал Тони умирающему полицейскому. И тут же заметил, что в прямоугольном отверстии люка мелькнула тень. Он все еще пытался понять, что это за тень, когда она исчезла и вместо нее мелькнули неясные очертания чего-то стремительно падающего вниз. Генри продолжал смотреть на тело Шарона.

Выстрел заставил его вздрогнуть — ему показалось, что стреляют в него, — но Келли уже приготовился и в следующее мгновение прыгнул в открытое отверстие люка. Это походило на прыжок с парашютом — ноги вместе, колени согнуты, спина выпрямлена, в момент приземления перекатывайся на бок.

Удар от приземления оказался очень сильным. Его согнутые ноги коснулись бетонного пола, выстланного керамической плиткой, но они смягчили удар, и Келли тут же перекатился на бок, вытянув руку. Ближе всех к нему стоял Пиаджи. Келли поднял пистолет, направил дуло ему в грудь, дважды выстрелил, затем снова прицелился и третьим выстрелом попал в горло под подбородком.

Теперь другая цель.

Келли быстро перекатился по полу, научившись этому под огнем солдат северовьетнамской армии. Время остановилось. Генри уже поднял револьвер и прицелился. Их взгляды сомкнулись, и они, казалось, долго смотрели друг другу в глаза — охотник охотнику, охотник своей жертве. Первым опомнился Келли и вспомнил, кто у него на прицеле. Его указательный палец нажал, на спусковой крючок и точно посланная пуля попала в грудь Генри. «Кольт» подпрыгнул у него в руке. Мозг Келли действовал настолько быстро, что он заметил, как затвор пистолета сдвинулся назад, выбрасывая латунную гильзу и досылая в ствол новый патрон. Напряженной рукой Келли опустил пистолет, и вторая пуля попала в грудь Таккера. Тот поворачивался и потому потерял равновесие. Он или поскользнулся на полу, или удары тяжелых пуль нарушили баланс, но Генри рухнул на пол.

Операция завершена, сказал себе Келли. По крайней мере он сумел успешно провести эту операцию после всех неудач такого мрачного лета. Он встал на ноги и подошел к Генри Таккеру, ударом ноги выбив револьвер из его пальцев. Ему хотелось сказать что-то ему, все еще живому, но Келли не мог найти слова. Может быть, теперь Пэм будет лучше, когда она поймет, что отомщена. Нет, наверно. Такого ведь не бывает. Мертвые уходят от нас, не знают и не беспокоятся о том, что осталось позади. Скорее всего. Келли не знал, как все это происходит, хотя часто думал об этом. Если мертвые жили на поверхности земли, то только в памяти тех, кто помнил их, и ради этой памяти он убил Генри Таккера и всех остальных. Пожалуй, Пэм не почувствует себя лучше, но вот он, Келли, почувствует. Келли заметил, что, пока он размышлял о жизни и смерти, о человеческом сознании, Таккер скончался. Нет, у него не было жалости к нему, равно как он не испытывал сожаления по поводу смерти остальных. Келли поставил пистолет на предохранитель и огляделся по сторонам. Три трупа, и лучшее, что он мог сказать по этому поводу — это удовлетворение от того, что среди них не было и его собственного. Он подошел к двери и выскользнул из здания. «Фольксваген» находился в квартале от него, и Келли предстояла еще одна встреча, которая приведет к концу еще одной жизни.

Яхта была пришвартована к причалу на том же самом месте, где он оставил ее. Через час после того, как Келли отъехал от здания в Балтиморе, он остановил машину, вышел из нее и достал чемодан. Потом захлопнул дверцу, оставив ключи в замке зажигания — вопреки всем своим правилам. Все время поездки из города в гавань его мозг испытывал блаженное состояние свободы от мыслей, он только механически управлял автомобилем, останавливался у одних светофоров, миновал другие, направляясь к морю — или к заливу, — к одному из тех немногих мест, где он чувствовал себя как дома. Келли поднял чемодан, прошел по настилу причала к «Спрингеру» и спрыгнул на палубу яхты. Все выглядело как прежде, и через десять минут он окажется далеко от всего, что привык связывать с городом. Он открыл дверцу, ведущую в главную каюту, и замер на месте, почувствовав запах табачного дыма. Затем он услышал голос: