Том Клэнси - Без жалости

Первые снаряды послала артиллерийская установка левого борта. Резкий звук залпа из спаренных пятидюймовок вызвал в ушах болезненные ощущения, но тут же перед глазами моряков возникла поразительная картина. При каждом залпе из стволов орудий вырывалось кольцо желтого огня. Это объяснялось какой-то особенностью стрельбы осветительными снарядами, нечто вроде желтой змеи, преследующей свой хвост, явление длилось несколько мгновений и затем исчезало. В шести тысячах ярдов от крейсера вспыхнула первая пара осветительных снарядов, вспыхнула тем же металлическим желтым светом, который несколько секунд назад озарил орудийную установку. Влажный зеленый ландшафт Северного Вьетнама сделался в нем оранжевым.

— Похоже на зенитную установку пятидесятисемимиллиметрового калибра. Я даже различаю обслуживающий персонал. — Дальномер на вышке поста № 1 был уже наведен на соответствующую точку. Стрельба осветительными снарядами всего лишь облегчила задачу главного старшины, ведущего корректировку огня. Скелли набрал цифры дистанции с особой тщательностью. Расстояние тут же было передано в центр управления стрельбой. Десять секунд спустя прогремел первый залп орудий главного калибра. Прошло еще пятнадцать, и батарея зенитных орудий исчезла в облаке огня и грунта.

— Прямое попадание первым залпом. Цель «Альфа» уничтожена. — Главный старшина выслушал поступившее указание из центра управления стрельбой и перевел дальномер на следующую цель. Подобно своему командиру, он скоро уйдет в отставку. Может быть, они вместе откроют оружейный магазин.

Звук напоминал отдаленные раскаты грома, хотя чем-то и отличался. Самым поразительным было то, что в лагере не последовало никакой реакции. В свой мощный бинокль Келли увидел, как повернулись головы охранников. Может быть, они что-то сказали друг другу. Ничего больше. В конце концов, страна принимала участие в войне, и потому неприятные звуки были обычным явлением, особенно те, что рокочут подобно отдаленным раскатам грома. Ясно, что все это происходит слишком далеко, чтобы вызвать беспокойство. При такой погоде даже не видно вспышек. Келли ожидал, что один-два офицера выйдут наружу, чтобы оглядеться по сторонам. На их месте он проверил бы, что происходит, — наверно, проверил бы. Но никто не вышел. Потекли последние девяносто минут.

Легко нагруженные морские пехотинцы гуськом направились на корму. Там уже собралось, наблюдая за ними, немало матросов. Элби и Ирвин считали своих солдат, когда те выходили на летную палубу, и направляли к вертолетам.

Последним в этой процессии были Максуэлл и Подулски. Оба одеты в самые старые и поношенные комбинезоны цвета хаки, те, которые они носили в прошлом и с которыми были связаны у них воспоминания о былых успехах и везении. Даже адмиралы не лишены суеверий. Морские пехотинцы впервые увидели на груди бледного адмирала — так они привыкли называть его — высшую американскую награду — медаль Почета за исключительное личное мужество. Бледно-синяя ленточка привлекла взгляды многих, и всякий раз морские пехотинцы, проходившие мимо, склоняли голову в знак уважения. Адмирал отвечал на это вежливыми кивками, хотя лицо его свидетельствовало о явном напряжении.

— Вы готовы, капитан? — спросил Максуэлл.

— Да, сэр, — ответил Элби спокойным и уверенным голосом, скрывая волнение. Наступило время, когда нужно проявить все лучшие качества морских пехотинцев. — Увидимся через три часа.

— Удачной охоты. — Максуэлл вытянулся и отсалютовал молодому офицеру.

— Они выглядят впечатляюще, — заметил Риттер. Он тоже был в комбинезоне цвета хаки, чтобы не выделяться среди остальных офицеров. — Боже мой, как хочется надеяться, что все пройдет успешно.

— Да, — тихо выдохнул Джеймс Грир. Корабль развернулся навстречу ветру. Матросы палубной команды со светящимися жезлами в руках подошли к вертолетам с морскими пехотинцами на борту, чтобы руководить взлетом, и вот огромные «Сикорские» один за другим поднялись с палубы, выровнялись в турбулентном потоке воздуха, поворачиваясь на запад — к береговой черте и началу операции. — Теперь все в их руках.

— Это хорошие парни, Джеймс, — произнес Подулски.

— Меня особенно поразил этот Кларк. Необычайно хладнокровный и сообразительный, — заметил Риттер. — А кто он в реальной жизни?

— По-моему, сейчас Кларк так и не решил, чем ему заняться. Почему ты спрашиваешь?